– Могла найти кого-нибудь. Необязательно на работе. Она, кстати, не упоминала фамилию Бражник?
– Нет, не помню.
– Его звать как меня, Владимиром.
– Да, она разговаривала по телефону с каким-то Володей. У нас аппарат там, в холле.
– Вы не спрашивали про него?
– Спросила один раз, но Аня ответила, что просто знакомый. Я же говорю, она была очень замкнутой женщиной. Возможно, это отпечаток профессии. Работа с книгами сказывается на психологии.
– Вас удивила ее смерть?
– Не знаю, что и ответить. Сейчас я склоняюсь к мнению, что нет, не удивила. Не хочу недостойно отзываться об Анне, но, если честно, некоторые отклонения в ней замечались.
– Какие отклонения?
Женщина сделал неопределенный жест рукой:
– Нет, не подумайте ничего такого, не сумасшествие… Но нечто похожее. Иногда она бывала словно не в себе. В последнее время ее особенно интересовала тема инферно. Возможно, это как-то повлияло…
– Что-что интересовало?
– Инферно. Существование злобных потусторонних сил и их влияние на психику человека. В нашей библиотеке можно найти кое-что об этом. Вот, взять хотя бы Данте. Аня серьезно увлеклась, может быть, даже чересчур. Я, конечно, ничего не хочу утверждать, но, возможно, ее смерть связана именно с этим.
– Вас вызывали в милицию?
– Нет, ведь мы сами тревогу подняли. Она три дня на работе не появлялась и не звонила. Мы сообщили в местное отделение, потом приехали. Ужас. Там, на столе, книга лежала. Я поэтому и решила, что это на почве последних увлечений Ани. Участковому рассказала.
– Человеку, не знающему истории с дачей, ее смерть и в самом деле может показаться самоубийством.
– Господи, неужели вы допускаете, что ее могли специально… специально убить?
– К сожалению, сейчас убивают и просто так. А тут деньги.
Женщина пристально посмотрела на Белкина. Вовчику, однако, было не до «гляделок».
– Вы до того были у нее дома?
– Да, Аня как-то пригласила меня на день рождения. Полгода назад.
– Вы помните обстановку? Может, Анна Сергеевна показывала какие-нибудь ценности? Знаете, одинокие люди любят похвастаться своими фамильными реликвиями.
– У нее были старинные иконы. Две штуки. Какие-то уникальные.
– Она была верующей?
– Нет-нет, в потусторонние силы верила, в Бога – нет. Иконы достались ей по наследству. Аня, похоже, очень ими дорожила. Даже обмолвилась о том, что заберет их в могилу.
– Иконы действительно были ценными?
– Не могу ничего сказать. Со слов Ани, очень дорогие раритеты, но, сами понимаете, часто люди выдают желаемое за действительное, особенно когда речь идет о чем-то личном.
– Когда вы обнаружили труп Анны Сергеевны, иконы находились на месте?
Женщина слегка растерялась:
– Правду сказать, я не обратила вни… Бог мой, их, кажется, не было. Они должны были стоять прямо на комоде. Подождите… Кажется, их действительно не было!
– Странно. Так были или не были? Вспомните.
– Я могу объяснить, почему не придала этому значения. Во-первых, я заходила в комнату буквально на минуту. Меня попросили опознать покойную. И второе… За три дня до трагедии когда Аннушка уходила из библиотеки, она сказала одну фразу… очень странную на тот момент. Но когда я увидела Аннушку в петле, вспомнила ее и решила, что это именно само убийство.
– И что же она сказала?
– Я дословно не помню, но примерно следующее: «Знаешь, Наталья, я нашла сущность инферно. Я боюсь, Наталья. Оно приближается. Оно требует новых жертв. Мы не замечаем его, потому что оно проявляется только через наши дела. И скоро, очень скоро оно завладеет нами целиком. Надо бежать, Наталья, надо спасаться. Мы не выживем. Ты можешь мне не верить и считать меня сумасшедшей, но я говорю тебе – оно идет, оно очень близко. Оно не пощадит никого. Спасайся, Наталья…»
* * *
– Слышь, Казанова, мне снова эксперт звонил, панику поднял. На вчерашнем убийстве снова тот же отпечаток нашли.
– И где же?
– На этот раз на стакане с лекарством. Обалдеть, на четвертом убийстве один и тот же след. Тут и вправду в маньяка поверишь. И главное – никакой связи с предыдущими тремя. Эксперт этот отпечаток тоже в компьютер заслал.
– Ладно, может, кто попадется, сразу четыре «глухаря» поднимем.
