– Спасибо, девушка! – игриво поблагодарил незнакомец.
Так как я смотрела исключительно вниз, мне были видны щегольские черные туфли, без всяких бахил, кстати. Когда туфли протопали мимо меня, я посмотрела их владельцу в спину. Кажется, я уже поняла, почему мне так знаком его голос.
Даже не видя его лица, я сообразила, что человек со знакомым голосом не был стариком, но заметно сутулился. Одет был – при черных-то туфлях – в новый белый льняной костюм, отчего выглядел в интерьере захолустной больницы сюрреалистично. Он вошел в отделение. Я последовала за ним.
Сутулый в белом костюме покрутил головой и свернул в палату номер 12. Проходя мимо, я заглянула в стеклянную дверь. Мои смутные догадки подтвердились: на одной из кроватей лежала журналистка Виктория Бажова. Ее маленькая голова была перебинтована, глаза закрыты.
А человек в белом, стало быть, Алексей Комов. Откуда она здесь?
Уточнить подробности мне удалось у дежурной медсестры. Девушка раздраженно пробубнила, что нашу Жанну и Викторию Бажову привезли три дня назад с места аварии. Они обе разбились в одной машине.
– А Бажова серьезно пострадала?
– Сотрясение мозга и пара ушибов. Ей повезло.
Покидая отделение, я не преминула заглянуть в палату Бажовой еще раз. Алексей Комов сидел на стуле возле Викиной кровати, а она просто лучилась счастьем, глядя на своего безвинно пострадавшего влюбленными глазами.
Неожиданная идея сверкнула в моем мозгу: Виктор, комовский дружок, грозился Сухареву в свое время, что он похитит Митьку, если не получит деньги. Возможно, Комову тоже пришла в голову эта идея?
Подождав на лестнице около пятнадцати минут, я решила, что мой план гениальный. Когда Комов вышел из отделения, я окликнула его:
– Алексей!
Он обернулся, и я впервые смогла рассмотреть лицо бывшего любовника Зюзи. Говорят, первое впечатление – самое правильное, только я в этом усомнилась. У него было простое лицо, как у советских актеров тридцатых – пятидесятых годов: нос картошкой, брутальный подбородок и при этом ясные светлые глаза. Он был по-своему обаятелен, видимо, не врал, что женщины его любили. И никак не производил впечатления злодея.
– Вы меня зовете? – удивился он. – Вы – кто?
– Я – жена Николая Сухарева.
Он изменился в лице:
– И чего надо?
– Пойдемте поговорим.
– Про чего?
– Алексей, ваша подруга приходила к нам домой, обвиняла нас с мужем во всяких грехах. Вы – тому причина, значит, надо с вами и разговаривать.
– Ну, чего вы пристали! Ладно, идем. Куда?
Мы спустились вниз, и я повела его к своей машине. Она стояла прямо под окном Зюзиной палаты. У меня мелькнула мысль, что Зюзя могла бы нас увидеть, но я ее отбросила. Не до того было. Мы сели в машину. Комов неловко разместился на переднем сиденье рядом со мной и подозрительно огляделся:
– Дорогая, наверно, машина.
– Средняя, – сказала я. Для начала стоило поговорить о второстепенных делах. – Алексей, что с Викой случилось?
– В аварию попала. – Он был очень осторожен.
– С адвокатом Сухарева, так?
– Вроде…
– Как же она в ее машину попала?
– Откуда я знаю?
Пришлось зайти с другой стороны:
– Вы от вашего приятеля Виктора получили деньги, которые ему заплатил Сухарев?
– А? – глупо переспросил Комов, пытаясь потянуть время. – Какой Виктор? Какие деньги?
– Вы знаете.
Он настороженно посмотрел на меня, потом продемонстрировал, что не так глуп, как кажется, и начал говорить:
– Ну… Если вы чего-то приписать мне хотите – шантаж там или еще что, то я тут ни при чем. Он уговорил меня сознаться на суде, но я ж не знал, что он будет вашему мужу угрожать и все такое. Потом Витек пропал. Перестал ко мне ходить и вообще… Но я подумал, что так надо. Ведь его, наверно, милиция искала. Ну, Сухарев пожаловался в милицию, и Витька стали разыскивать. А когда я вышел из тюрьмы, то Витька не было нигде.
– Зачем Вика пошла к Жанне?
– Ну, она думала, что адвокатша деньги пригрела.
– Почему?
– Ну, когда вы ей там нарассказали, что ваш муж заплатил Витьку, я сказал Вике, что эта адвокатша та еще штучка. Ну, стыдно было сказать, что меня друган наколол, понимаете? Я и говорю: может, эта баба деньги сханырила?
