– ...вопросы, которые я мог бы передать господину Анарису? – закончил Моррийон.
– Нет, никаких. Надеюсь, – ухмыльнулся Быстрорук, – что сами вы ни в чем не испытываете недостатка?
Но намек пропал впустую.
– У меня скромные потребности, – ответил Моррийон и направился к двери. У порога он оглянулся и добавил чуть тише: – Однако в интересах взаимопонимания советую вам уведомить свой экипаж, что приближается Каруш-на Рахали.
Он вышел, а Быстрорук потемнел от гнева и смущения.
Тат знала, что будет дальше, и не хотела оставаться в каюте, когда он начнет всех вызывать. Она поспешно закрыла свою систему, убрав все следы записи, вышла и побрела наугад по коридору.
У нее чуть не остановилось сердце, когда она столкнулась на перекрестке с Моррийоном. Он никуда не шел – он стоял и ждал. Ее.
Бешеный стук крови в ушах немного унялся, когда бори, ростом точно с нее, подошел к ней. Быстро оглядев пустой коридор, он прошептал: «Ты знаешь, что такое Каруш-на Рахали».
О жучках и шпионстве он ничего не сказал. Тат молча кивнула. На лице Моррийона появилась странная улыбка.
– Пусть думают, что жертвами станут они – это не повредит. – При слове «они» он показал на рифтерскую половину корабля, внимательно посмотрев на Тат, словно оценивая ее понятливость, и пошел дальше, волоча ноги, словно у него суставы болели или кости плохо срослись.
Коммуникатор Тат загудел: капитан вызывал к себе.
Быстрорука она застала у пульта; на экране виднелись данные о Должаре из «Справочника звездоплавателя».
– Здесь был этот червесос, – проворчал капитан. – Что это за Кай-рушнух такой? – Он постучал по экрану. – Тут сказано, что эти свихнутые, Логосом деланные должарианцы мочат друг дружку во время секса. Но рифтеры-то при чем? – Он изменился в лице. – Или он имел в виду, что они могут кинуться...
– ...на нас, – закончила Тат. Капитан начал ругаться на все возрастающих нотах, а она подумала, разрываясь между смехом и отчаянием, что рейс у них получится долгий.
* * *
Геласаар хай-Аркад плелся по коридору вслед за бори – каждую кость в его теле ломило от высокой гравитации. Долгое заключение на «Кулаке Должара» сказалось на всех пленниках; стандартная гравитация в их части «Самеди» принесла облегчение, но поправлялись они медленно. И эти походы в должарскую, утяжеленную часть корабля, какими бы краткими они ни были, не шли Панарху на пользу.
Моррийон нажал на вестник у каюты Анариса. Дверь открылась, и бори сделал Геласаару знак войти.
Анарис встал из-за пульта, стерев все с экрана быстрым движением руки, нажал еще на что-то и повернулся лицом к Панарху. Желудок Геласаар всколыхнулся, и гравитация в каюте стала нормальной. Он невольно вздохнул с облегчением.
Анарис указал ему на стул и занял привычную позицию перед ним – черная фигура с дираж'у в руках. Обычно Анарис садился, только когда работал, – Панарх помнил это еще со времен его отрочества на Артелионе.
– Может быть, немного понизить гравитацию в вашем помещении? – спросил должарианец.
Геласаар покачал головой.
– На Геенне сила тяжести нормальная, одно «же». Нет смысла слишком себя баловать.
Если Анарис и уловил иронию в этих словах, то не подал виду.
– Я был изумлен тем, как мало информации о вашей тюремной планете содержится в дворцовом компьютере. Только координаты, орбита карантинного монитора и место посадки.
– Я сам знаю немногим больше. Планета контролируется семьей Абуффидов – это определено указом Николая 1. Свои секреты они хранят про себя, а у меня не было причин расспрашивать их.
– И у вас нет сведений об условиях жизни на планете, кроме гравитации?
Условия жизни – не самое главное.
– Зона обитания, кажется, невелика.
– «Правитель ничей», – процитировал Анарис. – Но я не об этом хотел поговорить.
«Я тоже – хотя именно Геенна дает мне власть над тобой».
– Время на исходе, – сказал Анарис. – До Геенны меньше трех суток.
Панарх испытал шок. Что было причиной – страх, тревожное ожидание? Но он ничего этого не проявил, а Анарис продолжил:
– Поэтому я попытался подвести итог нашим беседам за все время пути от Артелиона. И решил, что вся ваша государственная философия умещается в двух афоризмах. Вот на них мы и употребим оставшееся нам время.
