Ноги принесли его в огромную комнату, роскошно обставленную, а шок узнавания в сочетании с необходимостью соблюдать этикет бросил его сперва на колени, потом на живот. Он пополз к Тронам Матрии в пароксизме страха и унижения, с волей, почти парализованной мощными ароматами Жизни и Семени. Владелицы тронов грузно всколыхнулись, и струи теплой солоноватой воды хлынули вниз по ступеням, промочив одежду Риоло.
— Встань, Риоло, некогда принадлежавший к семени Маньянгалли, — произнес низкий голос, мгновенно вернувший его в годы младенчества. Он хотел исполнить приказ, но ноги не держали его. Прошло какое-то время, отмеряемое только учащенным стуком его сердца, — потом кожа в месте, где сидел шестек, потеплела, и в голове прояснилось,
Риоло встал. Ужас ушел куда-то в глубину мозга, бормоча свое, точно из-за толстого дипласта. Правительницы Барки смотрели на него с гневом, и их огромные лица слегка подергивались в мерцающем свете Лабиринта.
— Ты присвоил себе Атрибуты по собственной воле, — изрекла одна из них.
— И бросил вызов Матрии, — обвиняющим хором подхватили остальные.
— Ты хотел отнять Потенцию у Лабиринта.
— И вернулся без нашего ведома и соизволения.
— Все твои эйдолоны уничтожены.
— У тебя осталась только та жизнь, что есть в твоем теле.
После жуткой паузы Убериссима, занимавшая центральный трон, произнесла голосом еще более низким и ужасным, чем у всех остальных:
— Почему бы нам и ее тебя не лишить?
Риоло, заикаясь, стал рассказывать о новом порядке в Тысяче Солнц, о триумфе Должара и о его союзниках-рифтерах, две соперничающие эскадры которых кружат сейчас по орбите Барки с оружием устрашающей мощи. Осознав свое положение со всей ясностью, он умолк и согнул дрожащее тело в низком поклоне.
— Но вы и без меня это знаете, иначе я уже лишился бы жизни. Вместо этого вы оказали мне честь, позволив предстать перед всем вашим собранием здесь, в Лабиринте, чьи привилегии я когда-то пытался узурпировать. — Он помолчал, чувствуя на себе тяжесть их взглядов. — Там, — он указал наверх, в сторону поверхности, которой страшились все барканцы, — там ждут две флотилии военных кораблей, состоящих на службе у Должара. Я полагаю, что вы уже наладили связь с Аватаром или его помощником и знаете, что вам придется сдаться одной из этих эскадр.
Вопли ярости, раздавшиеся в ответ, снова швырнули его на колени. Весь дрожа, он закрыл лицо руками. Крики стали складываться в слова:
— Вон его!
— Наверх!
— Пусть ветры обгложут его кости!
После долгой паузы, во время которой у него точно весь воздух выкачали из легких, Убериссима молвила:
— Это правда, какой бы ненавистной она ни была. Так почему же мы должны предпочесть твоего хозяина?
— У меня нет хозяина, о Плодороднейшая, — с новым поклоном ответил Риоло, подчеркнув мужской род слова «хозяин». — Я повинуюсь только Матрии, и даже грех, повлекший за собой справедливое изгнание, я совершил от избытка рвения и желания служить вам. Но капитан, которому я служил в изгнании, — сластолюбец, между тем как его враг слывет аскетом. С которым из них предпочтете вы заключить сделку?
— Ты хочешь, чтобы мы допустили гайо к Тайнам? — гневно пророкотала Убериссима.
— Да, если вы хотите по-прежнему управлять нашей судьбой. Даже Панархия со всей своей мощью не устояла против Должара, и Аватар, в отличие от панархистов, не признает никаких ограничений для своей власти. Единственный выход — поработить того, кто хочет поработить вас.
Шестек, прильнувший к шее Риоло, шевельнулся. Риоло стало сладко, и он перестал понимать речи Матрии, которая совещалась между собой. Он стоял тихо и ждал решения своей участи. Новая волна химикалиев — и рассудок вернулся к нему.
— Твои аргументы убедили нас, Риоло, — сказала Убериссима. — Ступай и скажи своему капитану, что в случае его победы мы примем его; большего в свете того, что заявил нам Должар, мы сделать не можем. — Ее огромный лунообразный лик просиял улыбкой. — В конце концов, как тебе известно, Возвышения удостаивается только тот, кто заслуживает, — мы не можем менять своих правил ради твоего капитана.
