Кроме самой Тайлы в камере не было больше никого и ничего. На каменном полу не валялось даже намека на какую-либо подстилку. Она медленно и осторожно села, прислушиваясь к ощущениям. Тело сильно ломило, но переломов или других серьезных травм вроде бы не было. Сильнее всего болела голова. Она нащупала большую шишку и ссадину. Наверное, это был первый удар, который и лишил ее сознания. Последующих пинков, которыми одарили ее дангары, и от которых болело сейчас все тело, она уже не почувствовала.
Судя по солнечному свету, она пробыла без сознания достаточно долго. Можно себе представить в какой ярости пребывает комендант. "Жаль, не свернула шею этому уроду!" Так что долго мучиться неизвестностью в ожидании расплаты за свои последние действия не придется. Даже не имей дангары против нее больше ничего, кроме этого, вряд ли она имела бы шансы покинуть эту планету живой. Словно в ответ на ее невеселые мысли, послышался лязг замка, и в полумраке появился силуэт дангара.
Без лишних слов, он подошел и сильно ткнул ее носком сапога под ребра, проверяя, не пришла ли она в себя (скорее всего уже не в первый раз). Резкая боль в боку заставила ее вскрикнуть.
— Вставай! — он пнул ее еще раз, с еще большей злобой.
Не видя смысла упираться, Тайла вскочила на ноги так резво, как только могла. Впрочем, это не спасло ее от очередного тычка по направлению к стене.
— Командир приказал посадить тебя на цепь и трахать, пока не сдохнешь!
Он схватил ее за волосы и прижал лицом к стене. Одновременно он с силой дернул за подол платья. С треском порванное платье полетело на пол. Тайла упала на колени вслед за ним. Похоже, этот урод собирался выполнять приказ немедленно. Она судорожно отползала подальше, надеясь выиграть секунды, и придумать, как бы развернуть ситуацию в свою пользу. Секунда прошла, а в гудящую голову так ничего стоящего и не пришло. Бесполезно пытаться договориться с этим распаленным гадом. Ей нечего предложить ему, кроме того, что он и так сейчас получит. Так же бесполезно пытаться сопротивляться: у нее и так от любого движения ломило все тело, а его это только развеселит еще больше.
Когда сверху на нее навалилась пыхтящая туша, она обмякла. Грубые жесткие пальцы шарили по всему телу, местами царапая ее нежную кожу. Сопя, кряхтя и роняя слюни, он сильно хватал ее то тут то там, наверняка добавляя новые синяки. В другой ситуации она даже могла бы попробовать получить удовольствие, но ее чувство гадливости по отношению к дангарам было слишком велико, а исходившая от него мерзкая смесь запаха перегара и пота только усиливала его.
Тайла очень надеялась, что это не продлится долго и скоро он оставит ее в покое. Это даст время восстановить силы и хорошенько подумать. С одной стороны — положение казалось безнадежным, с другой — немедленная казнь откладывалась и это уже хорошо. В таком режиме она могла просуществовать достаточно долго и, рано или поздно, придумать, как выбраться отсюда (теперь ей хотелось не просто сбежать, но и уничтожить это проклятое место, отправив всех его обитателей в ад). Она сильно просчиталась — комендант оказался туп и изобретателен одновременно. Он приказал посадить ее на цепь не в камере, а прямо у солдат.
Закончив, дангар заломил ей руки, застегнул наручники и поволок в казарму. Солнечный свет больно резанул ей глаза, но она почти не обратила на это внимания. Останки ее одежды остались валяться в камере, и через весь гарнизон ей пришлось идти совершено голой. Со всех сторон на нее таращились ухмылявшиеся дангары. Каждый знал о случившемся ночью и слышал о распоряжении коменданта. Теперь каждая скотина смотрела на нее как на свою собственность (по сути, так оно было). За те минуты, что они шли до казармы на Тайлу нахлынул ужас и полная безысходность, каких она не испытывал никогда в жизни. Несколько сотен похотливых животных и ни минуты уединения и покоя — это слишком даже для нее.
Безучастно наблюдала она, как солдаты закрепляют на шее и монтируют в стену металлическую цепь (откуда только они выволокли подобную архаичность). Вокруг уже собралась порядочная толпа, жаждущая получить удовольствие. Они громко спорили об очередности и отпускали глумливые замечания на ее счет, но Тайла уже не обращала на них никакого внимания. Она смотрела перед собой широко раскрытыми глазами и могла только сожалеть о необыкновенной выносливости, которой наградили ее генетики. Для обычной женщины все закончилось бы достаточно скоро. А она проживет достаточно, чтобы в полной мере возненавидеть саму жизнь.
