— Я рад, — заметил Турецкий, — что нам обоим приходят в голову одни и те же мысли. Собственно, я и хотел просить вас об этом, но чувствую, что просить уже не надо. Теперь, когда мы смогли сцепить эти звенья, я думаю, вы сумеете лучше всех объяснить ему, какую роль его заставили сыграть. Пусть он назовет только тех, кто дал ему это оружие
и это задание. Мне кажется, этого будет вполне достаточно, чтобы ваша клятва была выполнена.
— Везите меня к нему! — воскликнул Арсланов. — Везите! И делайте все, что вам надо — записывайте, слушайте. Мы даже говорить будем по-русски.
— Он послушает вас? — спросил Турецкий.
— Я родной брат его покойного отца, — ответил кавказец, и Турецкий понял, что этим сказано все.
Разговор Алибека — Али Арсланова со своим старшим племянником Иссой, как и было условлено, происходил на русском языке и продолжался не более сорока минут, после чего родственники распрощались и Арсланова-младшего препроводили в камеру, где он почти два часа лежал на койке с широко раскрытыми глазами, а затем вызвал дежурного и очень спокойно попросил отвести его на допрос, так как он имеет сообщить следствию нечто чрезвычайно важное.
По такому поводу на встречу с арестованным поехал сам Турецкий. Допрос он поручил вести Рыжкову. Он сам и Данилов сидели молча в глубине комнаты для допросов, вслушиваясь в слова допрашиваемого.
Исса сообщил, что в курсе практически всех дел своих младших братьев и осведомлен о том, что они занимались доставкой, переправкой и распространением наркотиков и что уже около года снабжали своим дорогим товаром через вторые руки какого-то важного «торчка».
Где-то недели за полторы до известных событий на площади один русский, бывший офицер спецназа по имени Павел, которого они несколько раз видели во время войны в Чечне, застиг их в момент передачи наркотиков одному из его людей. Он сделал им выгодное предложение: покончить с мелочевкой и сразу заработать очень большие деньги, если те выполнят одно серьезное и совершенно безопасное для них поручение. Он обещал заплатить каждому по тридцать тысяч долларов и даже выдал обоим по три тысячи задатка, чтобы они в нужный момент и в нужном месте убрали одного человека.
Исса, как мог, пытался отговорить младших братьев, но это ему не удалось. А когда после всех событий они исчезли, тот же человек сообщил ему, что оба брата арестованы, но могут быть выпущены на свободу под залог или каким-либо другим способом, если будет выведен из дела московский следователь Турецкий, присутствие которого мешает освобождению его любимых младших братьев.
Он, Исса Арсланов, трижды пытался осуществить задуманное.
Первый раз во время траурного митинга, но тогда его засекли сотрудники службы безопасности губернатора Платова, и он в ходе митинга был вынужден дважды менять позицию и в конце концов не смог довести дело до конца, так как потерял Турецкого в толпе.
Затем он получил точное указание, где живет Турецкий, и произвел выстрел, который, однако, как выяснилось, не достиг цели, из-за чего через несколько дней пришлось проникнуть в больницу, где он и был схвачен. Все время между выходами на свои акции он проводил в лесном лагере под Степногорском, так как ему сообщили, что в городе после воскресных событий идут облавы и особенно охотятся на чеченцев. Точное местонахождение лагеря ему неизвестно, так как его привозили и увозили в закрытом фургоне, хотя место это он, наверное, узнал бы без труда. В лагере он занимался огневой подготовкой — два-три часа стрелял в тире из разных видов оружия. За время нахождения там несколько раз видел Павла. О смерти братьев он не знал вплоть до того момента, когда ему были показаны фотографии их тел.
Когда он замолчал и закурил, тоскливо глядя в окно, Турецкий молча сел за стол перед ним, рядом с Рыжковым и подошедшим поближе Даниловым. Они встретились глазами, и Исса Арсланов отвернулся.
— Ну что, Исса, — спросил Турецкий, — вы, кажется, теперь поняли все? А ведь не только мне, но и вам повезло, что вы меня не ухлопали. Потому что вас непременно убили бы самого, как только ваши наниматели получили бы подтверждение, что вы сделали свое дело. Пристрелили бы, как и ваших братьев, и бровью бы не повели. Подумать только, если бы вы знали, что за пистолеты они дали вам в руки! Знаете, я не слабонервный, но и у меня мороз по коже идет.
