Поскольку… Ну хорошо, молчи, дай ей попрощаться. А потом…
— Вы находите эти места красивыми, не так ли? — задал я риторический вопрос.
Она кивнула.
— Я их никогда не забуду, — сказала она невнятно.
— Не стоит прикладывать столько усилий, чтобы их запомнить, — сказал я ей. — Когда мы вернемся на Землю, — мое сердце забилось часто, — мы сможем приехать сюда. Если, конечно, мы оба будем свободны. Деньги — ерунда. Я получаю хорошую зарплату, и мне не о ком теперь заботиться.
— Ох, Алекс!
На мгновенье я заметил у нее слезы. Через другое мгновенье она обняла меня, и спрятала лицо на моем плече. Потом она отпрянула от меня и крикнула:
— Пошли, лентяи! — И мы снова пошли по тропинке.
Мы встретились за Марсом, где «Уриэль» в последнее время летал по предварительно рассчитанному точному кругу. Зная его расположение и квазискорость этих людей, попавших в ссылку, мои приборы, автоматы и я сам подвели осторожно «Габриэль» ближе. Когда два противоположно заряженных поля, простирающиеся на несколько километров вокруг каждого корпуса, начали перемешиваться, я заметил какие-то нереальные колебания, проходящие через Млечный Путь. По мере нашего приближения друг к другу, наши цели стали более стабильными. Попав в одну фазу, оптический экран показал нам приближающийся корабль не так уж далеко, он был таким же реальным среди звезд, как и мы… или нереальным, в этих условиях аннигиляции вещества, которые мы с ним разделяли.
— Достигли синхронизма, — пробормотал я в интерком, и откинулся в свое кресло пилота.
Процесс был медленным, мучительным, опасным из-за короткого диапазона, в котором было возможно взаимное обнаружение внутри своих полей, мы все же обладали некоторой инерцией относительно друг друга если не по отношению к космическому пространству, и столкновение привело бы к гибели обоих кораблей. Я унюхал запах пота, который катился по мне, услышал собственное дыхание и почувствовал сильное биение пульса, ощутил, что некоторые части моего тела затекли и болели, что дало мне понять, что мое тело не было уже молодым.
— Как они там? — зазвенел голос Дафны, — Можно мне посмотреть?
Я решил, что еще не был готов к разным излияниям, и подключил телевизионные приемники прямо к цепи визуального компенсатора. Жужжание возбужденных разговоров моих людей смутно донеслось до меня. Их было пятеро, кроме меня, отличные ребята, которые относились к ней с неуклюжим донкихотством, пока мы тренировались. И наконец мы оторвались от земной орбиты. Но никто из них ничем особенным не выделялся.
— Держите станцию, — приказал я. — Я попробую вступить в контакт. — Я тут же увидел собственную промашку, — Я выхожу на связь, — поправился я. Ведь не должны же они там умереть или сойти с ума! Мои пальцы забарабанили по панели управления. — «Габриэль», «Уриэлю» ответьте.
— «Уриэль» «Габриэлю».
Экран вспыхнул цветом. С него смотрел Мэт Кинг.
Его глаза и щеки запали глубоко, и он говорил хриплым шепотом, но он был опрятен, коротко подстрижен, одет в накрахмаленную рубашку. Мои худшие опасения тут же испарились.
— Добро пожаловать, добро пожаловать, — он с трудом криво улыбнулся. — Шкипер этой миссии, это Александр Синклер, ты, старый мошенник? Какой приятный сюрприз!
— Как там остальные? — рявкнул я.
— В основном здоровы, слава Богу. Слабы, но работоспособны, и мы уже отвыкли чувствовать голод за последние шесть месяцев. В моральном смысле, ну, не так уж плохо. Мы надеемся, что вы привезли стейки и шампанское! Когда вы полагаете попасть к нам на борт?
— Нам необходимо отдохнуть, и я хочу закончить полную проверку всех систем… Скажем, через двадцать четыре часа. Простите, что не могу быстрее. Да, нельзя ли позвать в твою каюту Вальдемара Асклунда?
— Почему же, конечно, если хочешь.
— Сообщите на капитанский мостик, — сказал я по интеркому. Не нужно было уточнять кому.
Она пришла как раз в тот момент, когда появилось истощенное лицо Асклунда. Минуту или две они ошеломленно молчали. Я не мог покинуть своего поста, пока меня не сменит мой первый офицер, Роберт, но я сердито смотрел на оптические экраны. В одном из них прекратилось сияние, на мое счастье, солнце показалось сморщенным и холодным, на другом — глубоким синим светом сияла Земля, самая прекрасная из звезд, и она почему-то казалась гораздо дальше остальных; на оставшихся экранах блестели незнакомые созвездия и бесконечность меж ними.
