— Ну, что вы! Одно-два поражения, — вступил в спор Лескарбо, — Им действительно удалось разбить нас на западе, но мы завернули их фланг здесь, у залива…
— И в итоге их основные силы соединились, образовали ударный клин и, пойдя в наступление, развалили нашу армию надвое! — отрезал Дэниэлис. — С тех пор от эсперов не было особого толка… теперь, когда мятежникам уже известно, что они нуждаются в транспорте для перевозки своего оружия и так же смертны, как и любой из нас. Их позиции либо тут же берет на мушку артиллерия, либо отряды диверсантов совершают туда вылазку, оставляя после себя лишь несколько трупов в синих балахонах. А по большей части, неприятель попросту обходит стороной те места, где по его сведениям можно наткнуться на эсперов. У нас просто нет достаточного числа адептов!
— Именно поэтому я и предложил сплотить их в единую группу, слишком большую, чтобы кто-либо смог ей противостоять! — отозвался Вудворт.
— И слишком громоздкую, чтобы от нее был какой-то прок, — подвел черту Дэниэлис.
Его чуть не тошнило при мысли о том, как орден обманывал его всю жизнь. «Да, — думал он, — настоящая горечь вызвана даже не тем фактом, что адептам не удалось совладать с мятежниками — в конечном итоге так и не сумев сломить сам дух восставших — а тем, что сами адепты оказались лишь чьим-то орудием. И каждая нежная, добрая душа во всех до единой коммунах эсперов была всего лишь обманутым дурачком…»
Внезапно его охватило дикое желание вернуться домой, к Лоре — у него так и не было до сих пор ни одной возможности повидаться с ней — к жене и своему ребенку, к той единственной оставшейся во всем этом туманном мире частице реальности. Он справился с собой и продолжал ровным голосом:
— Те немногие из адептов, которым удалось остаться в живых, разумеется, будут большим подспорьем при обороне Сан-Франциско. Свободно перемещающаяся армия может запросто справиться с ними на поле брани, но ваши… гм, ваше оружие может разогнать войска, идущие на приступ городских стен. Туда-то я и собираюсь их отправить.
Да, похоже, ему больше ничего и не осталось. От северной половины армии лоялистов не было ни слуху ни духу. Несомненно, она вернулась в столицу, понеся тяжелые потери на обратном пути. Эфир продолжали забивать помехи, препятствующие радиосвязи как чужих, так и своих частей. Ему было необходимо что-то предпринять — либо начать отступление на юг, либо с боем прорваться в родной город. Последнее казалось более разумным. Он не верил, что Лора каким-либо образом была причастна к совершенному им выбору.
— Сам я не являюсь адептом, — сказал Вудворт, — Я не могу мысленно связаться с ними.
— Вы имеете в виду, что не способны воспользоваться их эквивалентом радиопередатчика, — безжалостно уточнил Дэниэлис. — Ну так в вашем распоряжении находится адепт, пускай он и передаст.
Вудворт вздрогнул.
— Надеюсь, вы понимаете, что для меня это все было так же неожиданно.
— О, ну разумеется, философ, — встрял Лескарбо.
Вудворт сглотнул.
— Я по-прежнему придерживаюсь Пути и чту Орден, — резко сказал он. — Мне больше ничего не остается, разве не так? Великий Искатель обещал нам все объяснить, когда все это закончится. — Он покачал головой, — Ладно, сын мой, я сделаю все, что смогу.
Когда синий балахон растворился в мутной пелене тумана, Дэниэлис почувствовал прилив сострадания к нему. Но он лишь начал отдавать приказы еще более суровым тоном.
Наконец, кое-как раскачавшись, его войско тронулось с места. Он сейчас командовал Второй бригадой, остальные части армии были разбросаны по всему полуострову, разбитые повстанцами на мелкие фрагменты. Он надеялся, что во время марша через горный массив Сан-Бруно ему удастся подобрать кое-кого из адептов, разбросанных во все стороны победоносным наступлением мятежников, и они смогут, соединившись с теми, что были под его командой, образовать ядро боеспособного подразделения. Сами по себе, скитающиеся сейчас по окрестностям, абсолютно деморализованные последними событиями, они десятками сдавались в плен первым же встреченным ими отрядам мятежников.
