Она ухватилась за его руку похолодевшими пальцами.
— Это не так, — сказала она. — Уж я-то достаточно хорошо тебя знаю.
— Пока что никакой беды с ним не приключилось. Надеюсь, что и не приключится.
Макензи собрался с духом. Она была дочерью солдата, поэтому он сказал ей всю правду в нескольких словах, но, говоря это, он так и не нашел в себе достаточно сил, чтобы смотреть на нее. Когда он закончил, то просто продолжал сидеть, тупо вслушиваясь в шум дождя за окном.
— Ты собираешься поднять мятеж, — прошептала она.
— Я собираюсь связаться со штабом Сьерры и следовать приказам моего командира, — сказал Макензи.
— Ты прекрасно знаешь, какими будут его приказы… как только он поймет, что ты его поддержишь.
Макензи пожал плечами. У него началась головная боль. Неужели уже пришло похмелье? Да, чтобы суметь уснуть сегодня, ему понадобится еще немало выпивки. Хотя какой уж теперь сон! Впрочем, времени для сна может потом и не оказаться… Завтра, когда полк выстроится на парадном плацу, он, стоя на пушечном лафете, обратится с воззванием к своим людям, как уже несколько представителей рода Макензи делали это до него…
Он смутно осознал, насколько нелепы в его положении воспоминания, вдруг нахлынувшие на него сейчас. В них он снова вернулся в тот день, когда они с Норой и их маленькой дочкой, которая теперь уже выросла и смотрит сейчас на него с ожиданием, отправились на лодочную прогулку по озеру Тахо. Вода там была цвета глаз Норы — голубовато-зеленая с веселыми солнечными зайчиками — и такая прозрачная, что были видны самые маленькие камушки на дне. А малышка Лора, устроясь на корме лодки, вся светилась от счастья, пропуская поток воды между пальцами.
Сейчас она долго молчала в задумчивости, прежде чем сказать:
— Полагаю, тебя уже не отговорить.
Он мотнул головой.
— Ну, что ж… Можно тогда мне уехать рано утром?
— Да. Я раздобуду для тебя экипаж.
— Н-ну его к черту! Я держусь в седле лучше, чем ты.
— О’кей! Но, по крайней мере, двух человек для твоего эскорта, — Макензи тяжело вздохнул. — Может быть, тебе удалось бы убедить Тома…
— Нет. Пожалуйста, не проси меня об этом, папа.
Он подарил ей последнее, что у него оставалось, сказав:
— Я бы и не желал, чтобы ты осталась. Это было бы уклонением от выполнения твоего собственного долга. Передай Тому, что я по-прежнему считаю его прекрасным мужем для тебя. Спокойной ночи, пышка!
Это вырвалось у него само собой, и он был не в силах удержать давно забытых слов. Когда она начала плакать, он заставил себя разнять ее руки, обхватившие его за шею, и торопливо вышел из комнаты.
— Но я не ожидал, что будет столько убийств!
— Так же, как и я… на этой стадии. Боюсь, их будет еще больше, прежде чем будет достигнута сиюминутная цель.
— Ты говорил мне…
— Я излагал тебе наши надежды, Мвер. Тебе не хуже моего известно, что Великая Наука точна лишь для крупномасштабной исторической шкапы. Отдельные события подвластны статистическим флуктуациям.
— Довольно удобный способ описания тысяч чувствующих существ, умирающих в грязи, не правда ли?
— Ты здесь новенький. Теория — это одно, а приспособление к требованиям реальности — совсем другое. Ты думаешь мне не больно видеть, как происходит все то, что я сам помогал планировать?
— О, знаю-знаю… Что ничуть не облегчает моего чувства вины.
— Точнее, ты хотел сказать — ответственности.
— Это не мои слова.
— Поверь, здесь нет никакого жонглирования словами. Разница в самом деле существует. Ты читал отчеты и просматривал фильмы, я же прибыл сюда еще с первой экспедицией. И я здесь уже более двух столетий. Их агония для меня вовсе не какая-то абстракция.
— Когда мы их только обнаружили, все было по-другому. Последствия их ужасных ядерных войн были еще так болезненно свежи. Вот когда мы действительно были нужны им, несчастным разрозненным заморышам, а мы… Мы всего лишь наблюдали, ничего не предпринимая!
— Похоже, у тебя уже истерика. Могли ли мы вступить в игру с закрытыми глазами, не собрав о них всех до единого фактов, и надеяться предстать чем-то иным, как не еще одним из факторов разрушения? Фактором, влияния которого мы сами были не в состоянии предугадать. Это было бы просто преступно. Как если бы хирург взялся оперировать пациента, едва встретив его, даже не удосужившись заглянуть в историю болезни. Мы должны были позволить им двигаться их собственным путем, продолжая их тайное изучение. Ты даже представления не имеешь, как тяжело давался нам сбор информации и ее обработка. Они все еще не закончены. Лишь семьдесят лет назад мы обрели достаточную уверенность, позволяющую нам ввести первый новый фактор в жизнь этого отдельного общества. По мере того как нам будет становиться известно больше, в план будут вноситься поправки. Для завершения выполнения нашей миссии может потребоваться целое тысячелетие.
