— А ты? Что будешь делать?
Сульг промолчал.
— Понятно, — еле сдерживаясь, сказала она. — Я ничего знать не должна. Ты же меня видишь второй раз в жизни, правда?
Она тоже помолчала, изо всех сил стараясь успокоиться.
— Это что-то очень важное для тебя?
— Да, — коротко ответил он. — И не только для меня. Сульг отрезал кусок сыра в твердой желтой корочке и снова потянулся за хлебом.
— Хотел бы я знать, что сейчас в Доршате происходит, — пробормотал он с набитым ртом. — Хорошо бы дать знать Тирку, что я жив и чтоб он безотлучно находился в городе, а не рыскал по Доршате. А дальше уж он сам сообразит, что нужно делать. Но, боюсь, как только он узнает, что произошло в Брере… Проклятье! Его тайная стража кого угодно из-под земли достанет!
Он покачал головой.
— Хорошо, я это сделаю, — спокойно сказала Румита. Сульг поднял голову, в глазах его мелькнуло удивление.
— Что сделаешь?
— Доберусь до Доршаты и сообщу начальнику тайной стражи, что ты жив, — сказала она, твердо глядя в глаза норлоку. — Передам ему твои слова.
Норлок пристально поглядел на девушку, потом отложил в сторону недоеденный кусок хлеба.
— С какой это стати? — осторожно спросил он.
— Так и знала, что ты скажешь что-нибудь подобное! — сердито воскликнула Румита. С соседнего стола обернулись, и она поспешно понизила голос: — Знаешь, люди иногда помогают друг другу! Просто так, безо всякой корысти! Никогда не думал об этом?!
Сульг коротко взглянул на нее, но выражение глаз девушки заставило его промолчать.
— Можешь не рассказывать свои тайны, я и сама вижу! Ты уходишь из Доршаты, за тобой охотятся патрули Белого Дворца, и они тебя хотят убить! А когда я предлагаю помощь, ты говоришь «с какой стати»?!
Сульг открыл было рот, но Румита сделала ему знак не перебивать.
— Вы, норлоки, слишком недоверчивы. Вы столько лет живете среди людей, но до сих пор…
— Потому и недоверчивы, что живем среди людей, — успел встрять норлок.
Девушка раздраженно дернула плечом:
— Я хочу тебе помочь. Если для этого нужно добраться до Доршаты, я могу это сделать!
Румита умолкла, щеки ее горели гневным румянцем. Некоторое время Сульг удивленно разглядывал ее, потом отодвинул тарелки с едой, поставил локти на стол, опустил подбородок на переплетенные пальцы и задумчиво уставился в окно. Он размышлял так долго, что девушка потеряла терпение.
— Ну что, гадалка Румита… — произнес наконец норлок без особой радости. — Похоже, другого выхода нет.
Он вздохнул и потянулся за старым ножом, что вместе с едой принесла служанка. Оглядевшись по сторонам, норлок осторожно подпорол один из внутренних швов куртки, зашитый в доме Кейраны неумелыми крупными стежками, затем подцепил лезвием и вытащил длинную цепочку, на которой висела подвеска — старинная золотая монета с кусочком зеленоватой восточной бирюзы посередине. Сульг чуть помедлил, прежде чем вложить монету в руку Румиты.
— Что это? Какая тяжелая…
— Галеон Северной Империи, которая исчезла давным-давно. Продашь его в городе, дадут хорошие деньги. Купишь лошадь. Не бери самую дорогую, это вызовет подозрение. Бери выносливую. Меняй лошадей на каждом постоялом дворе. Бросай, если загонишь. Тебе нужно добраться до Доршаты как можно скорей, а в карете или в повозке, сама понимаешь, быстро не доедешь.
Румита взглянула на галеон, провела пальцем по полустертому изображению корабля.
— Красивый… откуда он?
Сульг замялся:
— Неважно. Он попал ко мне в Лутаке… очень давно, когда я… ну, мы тогда были в изгнании, нам приходилось нелегко и… словом, мне казалось, он приносит удачу.
Он отвел взгляд, но Румита успела заметить выражение глаз норлока:
— Тебе жаль расставаться с ним?
— Он был со мной очень долго, — пояснил Сульг и принялся распарывать шов в другом месте. — Продай, иначе в Доршату попадешь нескоро. Хотя…
Сульг снова задумался, с сомнением глядя на девушку.
— Что? — сердито спросила она. — Все еще не можешь решиться? Зря. Я приду в Серый Замок и попрошу… скажу… — Румита замешкалась на мгновение, затем тряхнула головой. — Попрошу, чтобы вызвали начальника тайной стражи. Я видела его в Доршате несколько раз. Мне кажется, он не такой, как остальные «волки», — прибавила она, разглядывая доски стола. — Он кажется… довольно добрым.
