Компания
Булстроуда
накрыла нас в
один из
воскресных дней
в начале
апреля. Мы
вчетвером
сидели у кромки
Запретного
леса за домом
егеря, под прикрытием
двух старых
вязов и
буйных зарослей
ежевики.
Эйвери
хотелось
поскорей вернуться
в замок — он
вообще не
любил бывать на
улице и никак
не мог
понять, зачем
читать
учебник,
устроившись
боком на
поваленном дереве,
если можно
делать то же
самое, развалясь
на кровати и
предвкушая
обед. Но Том
никуда
двигаться не
собирался;
казалось, он
ждет кого-то
или чего-то.
Вскоре стало
ясно, кого — со
стороны
школы
показались
идущие
вразвалочку
Булстроуд с
двумя
приятелями-амбалами.
Направлялись
они прямо к
нам.
— О черт! —
Розье
напрягся. — У
них такой
вид... Можно
подумать, они
что-то
пронюхали.
— Ну да, — Том
чему-то
улыбнулся. —
Вчера
Булстроуд
поймал меня в
коридоре и
заявил, что
мы
окончательно
обнаглели и
нам не жить. А
я сказал,
чтоб он не
устраивал
скандала в
общественном
месте, и
назначил ему
встречу
здесь.
— Что?! Да ты
спятил
совсем! Они
же нас сейчас
размажут!
— Это мы
еще увидим, —
Том отложил
книгу.
Гости
явно решили
не терять
времени зря и
начали с Petrificus —
чтобы
свалить нас
на землю и не
торопясь
отпинать.
Поначалу нам
еще удавалось
уклоняться,
прячась за
деревьями, и
даже как-то
отбиваться,
но Булстроуд
со товарищи
не давали нам
ни сбежать в
школу, ни
нырнуть под
прикрытие
леса. Стало
ясно, что
дело плохо.
Внезапно
Том
выпрямился,
не обращая
никакого
внимания на
Булстроуда,
и, глядя в лес,
что-то
произнес на
странном
языке, больше
напоминавшем
шипение.
Точнее,
пропел, если
бы только
змеи могли
петь. Я
поначалу не
сообразил,
что он
делает, но
понял все уже
через
мгновение —
когда в траве
скользнуло что-то,
похожее на
буро-серую
ленту. Одна
гадюка,
вторая,
третья...
Эйвери
заверещал, а
Розье с
неприличной
прытью
вскочил на
бревно.
— Не
дергайтесь! —
прикрикнул
на нас Том.
Потом
наклонился и
взял одну
змею. Она
легко скользнула
ему в рукав,
потом
выглянула
из-под воротника
и несколько
раз
быстро-быстро
коснулась
языком его
лица. Я
почувствовал,
что меня
сейчас
стошнит, но
боялся даже
пошевелиться
— рядом в
траве было десятка
два змей.
Булстроуд
с приятелями
тоже словно
оцепенели.
Родни
Гринграсс
побледнел
так, будто его
вымазали
побелкой, и
только
осторожно пятился
в сторону
школы,
тщательно
оглядывая
траву перед
тем, как поставить
ногу.
Том
что-то сказал
змеям, потом
бросил старшекурсникам:
— У вас
есть минута,
чтобы
убраться. Они
пока не
тронут.
Булстроуд
открыл было
рот, но кто-то
из приятелей
потянул его
за рукав, и
троица
ретировалась
— поначалу
ступая
медленно-медленно,
но ближе к
домику егеря
перейдя на
бег.
— Убери их, —
жалобно
попросил
Эйвери. —
Убери, а то я
сейчас
сдохну. Одна
заползла на
мой ботинок.
Том
еще о чем-то
тихо
поговорил с
гадюкой — смотреть,
как она при
этом
касается
языком его
щеки, словно
целует, было
жутковато, —
потом что-то
громко
прошипел, и змеи
стали одна за
другой
исчезать в
кустах.
Наконец и
главная
гадюка — мне
почему-то показалось,
что она здесь
всеми
командует, — серой
лентой
скользнула с
руки Тома и
исчезла.
— Ты... —
сказал Розье,
с трудом
переводя
дыхание, — ты
просто...
просто... Том, но
черт тебя
подери,
почему ты ни
разу не говорил,
что знаешь
парселтанг?!
— Это так
называется? —
переспросил
Том, хотя мне
его незнание
показалось
слегка неискренним.
— Да как-то к
слову не
пришлось.
Эйвери,
громко
выругавшись,
без сил
рухнул на поваленное
дерево, а я
все не мог
сдвинуться с места.
Розье тем
временем уже
расспрашивал
Тома, глотая
от волнения
слова, — как
ему удалось
выучить
парселтанг,
давно ли он
общается со
здешними
змеями, и все
такое прочее.
Но обсудить
этот вопрос
как следует им
не удалось,
потому что
уже минут
через пятнадцать
явился
гаденько
улыбающийся
школьный
смотритель
Прингл и
сообщил, что
декан хочет
видеть нас
немедленно.
Значит,
Булстроуд
уже
нажаловался...
Слагхорн,
в атласном
жилете с
большими
золотыми
пуговицами и в
вышитых
мягких
домашних
туфлях,
встретил нас
очень
нелюбезно. Он
был явно
недоволен
тем, что
пришлось
отвлекаться
от воскресного
отдыха, да
еще когда до
обеда
осталось всего
полчаса.
