Он смешался, но все же выкрутился:
— Удивляюсь, гражданин следователь, почему вы мне не верите? Разве я дал вам повод?
— Это сложный вопрос, Красильников, мы еще к нему вернемся. В данном случае мне просто любопытно: вы были в гостях у Волонтира больше четырех часов. Неужели ни о чем, кроме спорта, не говорили?
— Говорили, конечно.
— О чем же? Не помните?
— Очень смутно. Мы много выпили, — последовал ставший традиционным ответ.
«Не помню», «забыл», «мы много выпили». Красильников возвел укрепления под стать крепостным сооружениям Трои. Пробить в них брешь казалось непосильной задачей — ответ был готов буквально на все. Но и вопросы, которые накопились у меня за две недели, были не из легких.
— Сколько вы получали в месяц, Красильников? — начал я издалека, зная заранее, что он не рискнет соврать. В деле имелась справка из бухгалтерии.
— В зависимости от выработки. Когда сто сорок, когда сто шестьдесят.
Это соответствовало действительности.
— Вам хватало?
— С трудом, — ответил он, и я догадался: Игорь подозревает, что нам известно о сберегательной книжке, и хочет на всякий случай перестраховаться. Моя догадка тут же подтвердилась: — Часть денег я относил в сберкассу, собирал на машину.
— Жена знает о сберкнижке? — спросил я.
Он пожал плечами:
— Нет, мы как-то не говорили об этом.
— И много вы собрали?
— Четыре тысячи.
Характерная для Красильникова черта: соврать хотя бы в малом, если нельзя в большом. Согласно нашим данным он собрал более пяти, но я не стал уточнять: в мою задачу не входило спорить о величине вклада.
— Мать оказывала вам материальную помощь?
— Нет.
— А тесть?
Не понимая причин моей настойчивости, он забеспокоился:
— Ну да, я же говорю, что нам приходилось туго, денег не хватало, иногда он давал для внучки.
Именно такой ответ я и хотел услышать.
— Значит, ваш семейный бюджет не отличался большим размахом? — Это был последний уточняющий вопрос, перед тем как навести первый удар.
— Да, иной раз приходилось экономить, — с легким вызовом ответил он. — Даже в мелочах.
— Объясните тогда, как вам удалось выкроить деньги на похороны Нины Ивановны Щетинниковой, вашей соседки?
Удар попал в цель. Красильников растерялся и опрометчиво ляпнул первое, что пришло на ум:
— Похороны обошлись недорого…
Это была ошибка.
— Но и не так уж дешево. У нас есть справка, что они стоили вам сто тридцать семь рублей пятьдесят копеек. Ваш полный месячный заработок.
Он допустил еще одну грубую ошибку:
— Кажется, я снял деньги с книжки.
— Пусть вам это не кажется. В лицевом счете значится, что за последний год вы только вкладывали деньги и не сняли ни одной копейки.
Я не обольщался насчет результатов допроса, но продолжал наступление по всему фронту.
— В каких отношениях вы состояли с Щетинниковой?
— Ни в каких! — выпалил он чересчур поспешно. — В соседских, не больше.
— Она ваша родственница?
— Нет.
— И вы ничем ей не обязаны?
— Абсолютно!
У меня возникло четкое ощущение, что мы подошли к чему-то важному, что имело непосредственное отношение к убийству, но, к сожалению, дальше ощущений дело не пошло.
— Я не был ей обязан абсолютно ничем, — повторил Красильников.
— Тем более непонятно, по какой причине вы при столь жестком семейном бюджете пошли на столь значительную трату.
— Она была одинока…
— Но заботы о похоронах в таких случаях берет на себя государство. Куда вы торопились, почему не подождали? Или у вас были лишние деньги?
— Нет, — промямлил он.
— И зачем вы выкрутили лампочку в прихожей? Только не говорите, что у вас от света болели глаза…
Это был момент, когда я почувствовал, что самообладание покидает Красильникова, — он сник, как надувная кукла, из которой выпустили воздух. На лице проступили глубокие морщины — раньше я их не замечал.
— Вам плохо? — вынужден был спросить я.
— Да, мне нездоровится, гражданин следователь, — невнятно проговорил он. — Позвольте вернуться в камеру.
Я нажал на кнопку, вмонтированную в крышку стола. В дверях тотчас появился дежурный.
— Заключенному плохо. Вызовите, пожалуйста, врача.
Красильников поднял голову.
— Подождите, — несколько живее попросил он. — Наверное, не стоит… Не надо врача…
