Костлявая рука Азазира ударила Шива по лицу. Маг вздрогнул от боли, а потом закашлялся, потому что рот вдруг наполнился кровью, и выругался, коснувшись разбитого носа.
— Клянусь, мы говорим правду. — Райшед вытащил из-под рубашки свой медальон. — Я — присягнувший мессира Д'Олбриота, посланный отомстить тем чужеземцам за тяжкое оскорбление, нанесенное его роду. Вот его герб и полномочие использовать мой меч от его имени.
— Д'Олбриот? Из Зьютесселы? Они так высоко поднялись?
— Мессир Д'Олбриот — один из самых доверенных советников императора, — твердо ответил Райшед.
— Кто нынче император? Тадриолу удалось удержать этот трон за своим родом? Кто из его сыновей был избран? — Гнев Азазира исчез так же быстро, как возник.
— Тадриол, третий сын Тадриола Благоразумного. Провозглашения еще не было, поэтому у него нет прозвища.
Я с интересом посмотрела на Райшеда. Если б он знал заранее, как тормалинские патроны решат прозвать своего императора, мы могли бы выиграть кругленькую сумму в игорных домах Релшаза или других подобных местностей. Надо будет обсудить это с ним потом.
Пока Райшед отвлекал Азазира, Шив взял себя в руки, и сообща они успокоили возмущенного старого безумца. Ценой его хорошего настроения стало терпеливое выслушивание его бессвязного хуления всех и каждого, кто когда-либо перечил ему, и скоро мне это надоело. Особенно меня взбесили его рассуждения о женщинах, годных, мол, только для кухни, уборки да любовных утех, и я отправилась спать, дабы избежать искушения высказать старому фанатику, что я о нем думаю. Я ощутила роскошь сухих одеял возле теплого очага и вскоре отправилась к Теням.
Серебряный переулок, Инглиз, 19-е постосени
— И зачем мне тут торчать, да еще вторую ночь подряд? — проворчал Казуел, глубже прячась в мех капюшона.
Такой же бездушный, как звезды, мерцающие высоко над головой в эту морозную ночь, Дарни пристально всматривался в узкий переулок, находившийся в некотором удалении от их позиции на балконе.
— Кончай стонать, Каз, просто будь готов бросить заклятие на ту дверь, когда я тебе скажу, — прошептал он. Пар от его дыхания поднимался в холодном воздухе, как дым.
— Ты, кажется, забыл, что у меня сломаны ребра? — прошипел Казуел раздраженно.
— Чушь собачья, — фыркнул Дарни. — Треснувшие — это еще возможно. Будь они сломаны, ты бы лежал пластом, воя в чашку с настоем тахна. Я знаю — на себе испытал.
Бить на жалость бесполезно, понял маг. Надувшись, он замолчал, но через какое-то время решил попробовать снова.
— Ну сколько можно здесь сидеть — в тесноте, на ледяном ветру? Уже давно за полночь, я устал и хочу есть. И перестань называть меня Каз, ты прекрасно знаешь, я этого не люблю.
— А по-моему, я заслужил право звать тебя так, как мне хочется, если взвесить все факты на весах Рэпонина. Кстати, ты еще не сказал мне спасибо за то, что я тебя спас.
Усмешка в голосе Дарни еще больше разозлила мага.
— Спасибо, я очень благодарен, — натянуто выдавил он. — Но это не меняет того факта, что мне не следует здесь быть; аптекарь сказал, у меня могут быть и внутренние повреждения.
— Не волнуйся, эти звероловы свое дело знают, — скучным тоном заметил агент. — Ты же не писаешь кровью, нет? Ну так перестань ныть.
— Я должен лежать в постели. — Казуел возмущенно повысил голос. — Аптекарь сказал…
— Тише. — Дарни грозно повернулся к нему. В тусклом свете луны глаза его казались особенно темными и неприветливыми. — Тебе надо тренироваться, наращивать мускулы, тогда в следующий раз и ребра уцелеют.
— Следующего раза не будет, — пробормотал Казуел в воротник.
— А это зависит от того, как долго ты будешь на меня работать, — насмешливо блеснул зубами Дарни.
При мысли о том, что он снова может угодить в такую же передрягу, у Казуела прихватило живот. Сжимая ягодицы, он зашаркал ногами и задел цветочный горшок в нагромождении посудин, выставленных сюда до весны. Горшок звякнул о перила.
— Хватит ерзать! — тихо зарычал Дарни.
Казуел сунул руки под плащ и осторожно потыкал ребра, пока не задохнулся от внезапной острой боли. Тогда он сложил руки во избежание соблазна проверять дальше.
