Ее бывший однокурсник Митя – веселый, бесшабашный поэт, который был в нее когда-то немножечко влюблен, как впрочем, он был влюблен практически во всех женщин их курса – забежал как-то вечером и оторопел.
— Ты с ума сошла! Разве можно так убиваться?!
— Я не хочу жить… – покачала головой Лиана.
— Ну и дура! – мрачно сказал Митя и оглядел ее фигуру, которая тонула в явно широком ей платье. – Ты сегодня ела что-нибудь?
— Да… нет… не помню, – призналась Лиана.
Митя деловито распахнул маленький холодильник.
— Так, понятно, тут у нас мышь сдохла. Собирайся, пошли!
— Куда? – вяло отбивалась Лиана. – Зачем?
Митя раздражал ее своей энергией и шумом.
— Если ты сейчас не переоденешься и не приведешь себя в порядок, я тебя вытащу на улицу в таком виде! – пригрозил Митя. – Даю тебе полчаса на сборы!
Лиана обреченно поняла, что от Мити ей не отвязаться.
Она покорно влезла в старенькие джинсы, натянула черный бесформенный свитер и закрутила длинные волосы на затылке. Когда-то переливающиеся всеми оттенками рыжего – от медного до красно-золотого, теперь они висели жалкими, поблекшими прядями, в которых серебрилась первая седина.
— Ты только посмотри на себя! – Митя подтолкнул ее к зеркалу в коридоре. – Краше в гроб кладут!
Из зеркала на Лиану глянуло серое, землистое лицо с огромными кругами под когда-то синими глазами. Но больше всего ее поразил взгляд – абсолютно потухший и неживой. Взгляд покойника, а не человека.
Митя буквально выволок ее из дома, затащил в ближайшую кафешку и накормил, как мог. Лиана сопротивлялась, но вокруг так ароматно пахло всякими вкусностями, что ей даже удалось впихнуть в себя полпорции куриного филе в гриле.
Она слабо улыбнулась и отодвинула тарелку.
— Я больше не могу…
— А зачем я все это заказывал? – обиженно развел руками Митя.
Стол действительно ломился от всевозможной еды. Митьке недавно удалось устроиться на очень неплохую работу, где, ко всему прочему, хорошо платили, и еще не привыкший к тому, что деньги у него есть всегда и в достаточных количествах, он сорил ими направо и налево.
— Я, правда, не могу… – Лиана достала сигарету. – А можно кофе?
— Нужно, нужно, хорошая моя! – заорал Митька и подозвал официантку. – Кофе с мороженым!
Лиана пила кофе с мороженым, а Митька старательно уплетал за обе щеки заказанный ужин.
— В общем так, – отдуваясь, заявил он, отодвигая очередную тарелку. – Нам в контору требуется курьер. Зарплата – кот наплакал, но весь день на людях и при деле. Что тебе сейчас и необходимо. Денег, если что, я тебе дам, на еду хватит.
— Митька…
— Никакие возражения не принимаются! – отрубил Митя. – У тебя еще вся жизнь впереди, а ты себя заживо хоронишь! На Иваре твоем свет клином не сошелся!
При упоминании об Иваре глаза Лианы моментально наполнились слезами.
— Прекрати немедленно! – растерялся Митя. – Ты же знаешь, что я не переношу, когда рядом со мной кто-то ревет! Хочешь, я лучше тебе свои новые стихи почитаю?
Лиана молча кивнула, вытирая салфеткой мокрые глаза.
Митька читал ей стихи весь вечер и еще полночи, потом заставил ее выпить таблетку феназепама и почти насильно уложил в постель.
— А ты? – вяло отбивалась Лиана. – Как ты сейчас домой поедешь?
— А кто тебе сказал, что я куда-нибудь поеду? – удивился Митька. – Я тут себе креслице расстелю и буду караулить тебя до утра, чтобы никуда не сбежала. А утром вместе поднимемся и в контору, на работу устраиваться.
— Митька… я не могу…
— Можешь! – отрубил Митя. – А сейчас спи, давай!
Наутро он действительно притащил Лиану к себе на работу в редакцию новомодного красочного журнала.
Курьеров в редакции катастрофически не хватало. Никто не хотел идти работать за такие смешные деньги, но хозяин уперся и поднимать зарплату не собирался. Периодически появлялись студенты, чаще всего иногородние, которым нужна была хоть какая-то подработка к мизерной стипендии, но, помотавшись, высунув язык по городу, через пару месяцев так же стремительно исчезали.
— За такие деньги пусть вам папа Карло работает! – заявил последний студент, громко хлопнув дверью.
Когда Митя привел в редакцию Лиану, из курьеров работала только безответная тетя Наташа – бывший театровед, оказавшаяся, как представители многих подобных профессий, никому не нужной в это безумное время. Она два года промаялась в отчаянных попытках найти хоть какую-то работу – кому нужна сорокалетняя разведенка с двумя детьми? – жила на пособие с биржи труда, да на детские, так что нынешнюю свою работу воспринимала чуть ли не как манну небесную и на хозяина журнала Льва Игоревича готова была молиться.
