Доннер, напротив, был не просто толст. Он был чудовищно пузат. А пузан — это определение человека более чем толстого. Доннер был могучим. Исполинским. Величественным.
И вот он сидел, прикрыв срам полотенцем, и когда дышал паром, окружавшим его и Уиллиса, толстые слои жира тряслись по всему телу. Кожа у него была нездорово бледной, и Уиллис подозревал, что он наркоман, но ни за что на свете не дал бы арестовать такого роскошного осведомителя.
Доннер сидел, как белый Будда, и дышал паром. Уиллис наблюдал за ним и потел.
— Клиффорд, да? — спросил Доннер. Голос у него был глухой, замогильный, словно возвещавший о приходе смерти.
— Клиффорд, — подтвердил Уиллис. Чувствовал, как под его коротко остриженными, волосами выступал пот, как он стекает ему на шею, на лопатки и дальше по позвоночнику. Ему было жарко. Во рту пересохло. Он наблюдал за Доннером, который оседал как огромное вянущее растение, и проклинал в душе всех толстяков.
— Клиффорд. Разумеется, ты о нем читал. Этим полны все газеты.
— Я вообще не читаю газеты, — признался Доннер. — Только юмор.
— Тогда о деле. Речь идет о грабителе. Вначале он бьет жертву, потом ее грабит, потом низко кланяется и говорит: «Клиффорд благодарит вас, мадам».
— Он интересуется только девками?
— Пока да, — согласился Доннер.
— Я его не знаю, — сказал Доннер, качая головой, разбрызгивая пот на стены, отделанные кафелем. — Клиффорд… Это имя мне ничего не говорит. Расскажите мне о нем подробнее.
— Носит темные очки. Во всяком случае, был в них последние два раза.
— Фильтры? Этот кореш и ночью их не снимает?
— Ну и?
— Клиффорд, кореш, курвы… Одни «К». А как насчет кокаина?
— Неизвестно.
— «К», понимаете? — продолжал Доннер. — Клиффорд, курвы… и т. д.
— Ага, начинаю понимать.
Доннер пожал плечами. Казалось, что в парильне стало еще жарче. Этот проклятый пар, что валил неизвестно откуда, заполнял комнату густой влажной завесой горячего тумана. Уиллис тяжело вздохнул.
— Клиффорд, — повторил Доннер. — Это кличка?
— Понятия не имею.
— Знаете, я встречал множество бандитов, но ни у одного не было на лбу написано, что он Клиффорд. Что, если это какой-то любитель, которому главное — потискать девок? Или что-то еще? Подождите, Клифорд… Может, он крадет просто от голода?
— Он ограбил уже четырнадцать женщин, — заметил Уиллис. — Давно бы мог удовлетворить любой голод.
— Изнасилований не было?
— Нет.
— Значит, его интересует только дело. Он не садист?
— Неизвестно.
— Большой улов?
— Самый крупный — пятьдесят долларов. Остальные — совершенно ничтожные суммы.
— Вшивота. — Доннер наморщил лоб.
— А ты что, знаешь грабителей, работающих по-крупному?
— Те, что работают в вашем районе, наберут максимум на жвачку. Но в свое время я знавал серьезных мужиков. — Доннер улегся на мраморную скамью и поправил полотенце на бедрах. Уиллис потной рукой попытался утереть пот со лба.
— Слушай, а ты когда-нибудь выходишь наружу? — полюбопытствовал Уиллис.
— Что вы имеете в виду?
— Ну, туда, где нормальный воздух.
— Ну, разумеется, этим летом я им досыта надышался. Какое было лето!
Уиллис вспомнил рекордную жару, от которой чуть не замерла вся жизнь в городе.
— Верно, верно, — сказал он. — Ну так что, Пузан, у тебя есть что-нибудь для меня?
— Да, пожалуй, ничего. Или он новичок, или держится в стороне.
— Много новых лиц в городе?
— Знаете, дружище, какие-то новые лица есть всегда, — ответил Доннер, — но ни об одном из этих парней я бы не сказал, что они способны на такое. Честно говоря, немногих грабителей я знаю. Это уже только для сопляков. Думаете, Клиффорд тоже из таких?
— Судя по словам его жертв — нет.
— Значит, он постарше?
— Между двадцатью — тридцатью.
— Трудный возраст, — заметил Доннер. — Уже не пацан, но еще не мужчина.
— Ну, бьет он по-мужски, — заметил Уиллис. — Вчерашнюю пришлось отвезти в больницу.
— Знаете что, — сказал Доннер, — я кое-где прогуляюсь. Буду держать ушки на макушке и, если что, звякну вам. Идет?
— Когда?
— Скоро.
— И как долго будет тянуться это твое «скоро»?
— Что вам так приспичило? — спросил Доннер и почесал нос указательным пальцем. — Вам нужен тот самый или другой сойдет?
