«Все, кроме моего географического кретинизма», — подумала про себя Ника.
— Алин очень радовалась, что он дожил. Ждала мужа обратно уже здоровым. Но три дня спустя через хоган прибыл не он, а его прототип… Знаешь, очень удивительно получилось: буквально в один день и ее муж, и его прототип — оба расшиблись. И оба ждали, когда метка покраснеет. В итоге муж поменялся с калекой, остался на Земле. Не смог его бросить. Алин была ошарашена, но ссориться с заменой не стала, даже поселила его в их доме. Но через пару дней прототип один полез в пещеры и погиб. Вот так она и осталась одна, с ребенком на руках.
— Ужасно… А ее муж на Земле как, жив?
— Вроде бы жив. По крайней мере письмо с оказией передал. Очень страдает, что хоган погас, и что он не сможет теперь вернуться сюда. И она не хочет на Землю возвращаться, здесь же у нее ребенок…
— А сейчас? Она, кажется, одна убегала.
— Всех детей решили отправить на плотботе на Тихий остров. Так что она, наверное, просто хочет спрятать в хогане работы мужа. У нее много бумаг осталось, расшифровок, да и не расшифрованных табличек. И оборудования всякого… Она теперь пытается продолжить его дело.
— Эти таблички… Ты говорила, их многие расшифровывают…
— Нет, не расшифровывают. Просто коллекционируют. И у нас, и на других визитницах Набхи.
— Странное название для планеты. Набхи. Я даже не поняла вначале.
— Так ее назвали первые поселенцы. Это что-то вроде «пупка» в одной из древних земных оздоровительных традиций. Центр мироздания, сила природы… Не знаю точно, не интересовалась, просто слышала краем уха. Люди говорят — удобное название, не коррелируется ни с какими словами галактического языка, поэтому легко запоминается и опознается.
— Прости. Я тебя перебила. Расскажи еще об этих табличках.
— А нечего рассказывать. Они красивы, и поэтому их любят коллекционеры. Они загадочны, и поэтому их любят расшифровывать умники. Добывать их опасно, и потому их любят экстремалы. Но есть и такие, кто объявил их культурным наследием и старается защитить от маньяков.
Маньяки тоже есть, то есть, скорее, фанатики, которые считают, что на них записаны коды убийства всего живого. Но они разделились на две группы: одни пытаются расшифровать, чтобы стать властителями мира, а другие — чтобы уничтожить эти таблички, дабы эти коды-заклинания не смогли сработать. Некоторые считают, что на них записана история погибшей цивилизации. А некоторые — что это просто мифы и легенды. Выдумка, то есть. Версий множество, но никто ничего точно не знает. Да и, честно говоря, все это мало кому интересно, так, не больше двух-трех любителей на каждой из визитниц…
— И здесь такие есть?
— Да, конечно. Вот муж Алин и был ученым, который их исследовал, сейчас она пытается продолжить его дело. А еще есть Шаман. Он из фанатиков, но тихий, мирный. Считает, что у Набхи есть свой разум. Шаман называет его Духом планеты и пытается отыскать на этих табличках ключ для общения с ним.
Мимо них прошла женщина, волоча за собой две связанные друг с другом огромные коробки. Ника вдруг встрепенулась, сбрасывая очарование беседы.
— Спасибо, Айгуль, это очень интересно. Но я, наверное, пойду. Мне кажется, что людям в поселке нужна помощь.
— Это опасно, но решай сама. Да и я тоже пойду, помогу Таре — у нее хоган на дальнем конце визитницы…
С этими словами Айгуль кинулась догонять женщину с коробками.
А Ника решительно зашагала в сторону поселка. Переполнявшие ее сила и радость здорового тела требовали активных действий.
Наслушавшись о «шалостях» взбесившейся планеты, Спартак не на шутку разозлился. Нет, ну должен же быть какой-то выход! Ну не может все вот так глупо кончиться, неизвестно где и неизвестно зачем!
Он оглянулся по сторонам, словно ища подсказки, присмотрелся к мечущимся в толпе фигурам. Люди вели себя по-разному: одни пребывали в истерике, другие держались вполне спокойно.
«За ними я и понаблюдаю, порасспрашиваю. Может и есть способ уцелеть», — решил Спартак. Он выбрал невысокого, юркого субъекта и пошел за ним. Субъект дошел до перекрестка, остановился и стал зазывать прохожих:
