Вероятно, так отмечают Рождество в аду.
Я боялась вызвать подозрения; но, когда я попала в толпу, никто не обратил на меня ни малейшего внимания. Скоро я поняла, что самое трудное — привлечь чье-то внимание хотя бы настолько, чтобы успеть задать вопрос: окружающие увлеченно пели, вопили и целеустремленно двигались по пути саморазрушения. Смутная вереница лиц — испитых и надутых, бледных и раскрасневшихся от выпивки, изъеденных паршой и обезображенных шрамами — надвигалась на меня из тумана и вновь исчезала. И если бы я даже кого-то остановила, людской поток унес бы нас в разные стороны еще до того, как я успела объясниться.
Вскоре я различила лес мачт, проступивший из тумана, и поняла, что приближаюсь к реке. Здесь толпа немного поредела, и я заметила кучку простоволосых женщин, которые болтали о чем-то, сгрудившись у самой Темзы, будто вороны в ожидании падали. Одна из них обернулась и лениво наблюдала за моим приближением. Я подняла руку, надеясь заговорить с ней.
— Я разыскиваю мужчину, — сказала я.
— Да разве все мы не тем же заняты, милочка? — ответила она.
Остальные женщины рассмеялись, и я почувствовала, как краснею под своей вуалью.
— Вот его портрет, — сказала я, развернув фотоснимок.
Женщина взяла фотографию, повернула, чтобы на нее упал свет уличной лампы, и протяжно, с присвистом, вздохнула.
— Я б тоже его искала, будь у меня такой, — произнесла женщина. Она сокрушенно улыбнулась и стала в этот миг лет на двадцать старше, потому что у нее не было зубов.
— Давай-ка посмотрим на него, Лиззи, — сказала одна из ее товарок.
Мгновение она всматривалась в фотографию, а потом взглянула на меня с недоумением:
— Вы уверены, что здесь его потеряли?
— Да.
— Ну, я-то его не видала. Я б такого запомнила, коли встретила.
Прочие женщины столпились вокруг нас, и фотография медленно переходила из рук в руки. Почти все собравшиеся просто качали головами; но одна из женщин — приземистая, темноволосая неряха в порванном платье — глазела на снимок очень долго и пристально, и Лиззи в конце концов выпалила:
— В чем дело, Лу? Или он обещал на тебе жениться? Лу! Ведь это имя…
Однако Лу продолжала смотреть на снимок, а я — на нее. Она должна быть женщиной в капюшоне, подумала я; но лампы еле светили, а моя память столь успешно отторгла от себя детали описания Уолтера, что я никак не могла убедиться в правильности своей догадки. Я подалась вперед, пытаясь разглядеть лицо женщины.
— Берегись, Лу, как бы она не оторвала твои уши! — полушутливо вскричала Лиззи.
Меня охватило мгновенное недоумение, но затем — ощутив головокружительный шок — я осознала: Лиззи увидела во мне соперницу Лу, готовую вцепиться в нее в припадке ревности. Я попыталась отбросить эту мысль как полностью смехотворную, но, к моему ужасу, обнаружила, что не могу этого сделать: последние месяцы обрушили ту непроницаемую стену, которая, казалось, отделяла меня от подобных созданий. Наши с Уолтером отношения были, конечно же, иными; и все же, разве мы обе не узнали его именно с животной, запретной стороны? И разве из-за этого между нами не возникла некая сокровенная связь, которая, в сущности, позволяла и ей, и мне одинаково претендовать на Уолтера?
— Пожалуйста, верните мне снимок, — холодно и как можно настойчивее произнесла я, протянув руку.
Но Лу только свирепо на меня взглянула и прижала фотографию к груди.
— Ну-ка, Лу, — сказала Лиззи, — отдай его ей. У нее больше ничего не осталось.
Лу продолжала молчать; но тут вмешалась сама судьба. Внезапно раздался крик: «Держите! Вор!» — и в ту же секунду в нашу группку врезался мальчик. С ужасом оглядываясь через плечо, он заметался среди ботинок и юбок. Прежде чем он исчез в тоннеле подле Темзы, я успела заметить копну грязных волос, веснушчатое лицо — совершенно белое, за исключением большой багровой болячки на щеке, и пару рваных подметок.
Воспользовавшись суматохой, Лиззи выхватила снимок и бросила мне.
— Вот, держи, милочка, — быстро пробормотала она. — Да поскорей убирайся отсюда, красотка. Удачи тебе.
Я не колебалась и немедленно пошла назад. Позади послышались протесты и ругань Лу; но она не успела устремиться в погоню, потому что еврей в черном пальто, метнувшийся вслед за мальчиком, разбросал женщин в стороны, словно переполошившихся цыплят, и позволил мне ускользнуть.
