Безумие — бежать от собственной судьбы.
Ибо этого я не выбирал. Я сопротивлялся так же, как сопротивлялся месяцы и месяцы. Но судьба пересилила и привела меня сюда.
Я знал: никто меня не видел.
И эта женщина не знает моего имени.
Я был свободен.
Она наблюдала, как я приближался, но когда я подошел, закрыла лицо рукой. Я присел рядом, не зная, что делать.
— Ну, надень его, — сказала она.
Она пошевелила рукой, но глаза ее оставались закрытыми.
— Надень его, — повторила она.
Я прикрыл ее голову капюшоном. Женщина раскинула руки, изображая распятого, и на ощупь передвигала их, пока оба запястья не оказались над подпирающими кровать столбиками.
Намек был вполне понятен. Одну ее руку я привязал веревкой. Женщина молчала. Вторую руку я привязал чулком.
Я разглядывал ее. Она не могла смотреть на меня. У нее не было глаз.
Слишком много плоти. Целый океан кожи — плотной, будто сливки, и гладкой, за исключением тех мест, где отпечатались планки снятого корсета.
Не моя жена. Незнакомая мне женщина. Просто женщина.
Я медленно разделся, не сводя с нее глаз. Куда спешить? Мне не требовалось соблазнять, упрашивать, просить позволения. Она не могла от меня избавиться. Она была полностью в моей власти.
Когда я вошел в нее, она, вздохнув, испустила крик, вырвавшийся, казалось, против ее воли.
А когда я кончил, она содрогнулась и прошептала:
— Ты больше мужчина, чем он. Хочешь повторить? Или развяжешь меня?
Она уснула, но я не спал. Я ощущал удивительную бодрость. Я встал и прислушался к звукам за дверью. Ничего, кроме отдаленного храпа. Видимо, мой похититель перепил в кабачке и отключился.
Я подошел к окну. Облака исчезли, светила луна. Внизу виднелась крутая крыша, а еще ниже — пристройка или сарай, с крыши которого можно было бы легко спрыгнуть на землю. Везде лежал толстый слой снега. Снежный покров, подумал я, смягчит мое падение и заглушит шум.
Я не испытывал страха. Я знал, что должен довериться судьбе.
Я тихонечко оделся, положил на подушку соверен и открыл створку окна. Оно оказалось слишком маленьким, чтобы пролезть в одежде, поэтому мне пришлось снять пальто и бросить его вниз. На мгновение пальто зависло, зацепившись за сломанный водосточный желоб, но потом собственный вес потянул его вниз, и оно спланировало на нижнюю крышу. И очень кстати: когда я на нее приземлился, то ощутил короткую колющую боль и обнаружил под снегом поверхность, утыканную битым стеклом, вероятно, препятствующим мальчишкам взбираться на крышу. Пальто сильно порвалось, однако ридикюль и моя фляжка уцелели, а я получил всего несколько порезов.
Доверьтесь своей судьбе, и зло вас минует.
Я слез вниз и оказался в маленьком переулке, позади ряда домов. В конце переулка виднелась череда ветхих строений, силуэты которых ярко высвечивала луна. Я направился к ним и вышел на грязную улицу, по краям которой располагались постоялые дворы, таверны, склады. Я понятия не имел, где нахожусь и куда нужно идти; но слева было немного светлее и просторнее, и я двинулся в этом направлении. И снова судьба вознаградила меня, ибо через пару минут я вышел на главную дорогу и почти немедленно поймал кэб.
Заметив, в каком состоянии моя одежда, возница заколебался, однако вид моего кошелька его успокоил.
— Какая это улица? — спросил я у него, указав туда, откуда только что пришел.
— Нью-Грэвел-лейн, сэр.
Итак, я посетил Уэштинг, где бывал и Тернер. Я познал свободу, которой он обладал. Я обрел часть его могущества.
