На щеках Перрена проступили красные пятна, и я видел, что он хотел бы с ним поспорить, но решил придержать язык — без сомнения, опасаясь потерять выгодный заказ. Однако слова сэра Джорджа придали мне сил, и, собрав всю свою смелость, я наконец прямо спросил его о своем Лире. Ведь эта работа твердо основывалась на тех самых вечных принципах, которые он только что так превознес, и, пусть он пока нe высказывал мнения о картине, не были ли его предшествующие слова залогом одобрения?
Видимо, поначалу его изумило то, что я затронул эту тему. Но потом он встал и разглядывал полотно минуту или больше. Потом он изрек:
— Картина слишком велика, Хейст.
Слишком велика! Я с трудом поверил собственным ушам! Следуя примеру Перрена, я должен был вести себя осмотрительно, но меня охватило негодование, и слова сами собой сорвались с моих губ:
— Не припомните ли, сэр Джордж, что когда-то именно вы сочли мой замысел слишком мелким и попросили сделать его величественным, как жизнь?
Однако он уклонился от прямого ответа, сказал просто:
— У меня для такого недостаточно места, — и удалился.
Мгновение спустя Перрен просунул в дверь голову и произнес со смехом:
— Вы должны выстроить для этой картины галерею.
И вновь исчез, прежде чем я успел ответить.
Можно ли было сильнее оскорбить художника? Мое отчаяние и ярость были столь велики, что я хотел вышибить себе мозги или, схватив нож, изрезать картину в куски, но моя бедная Алиса услышала шум и удержала меня.
Она мой ангел-утешитель. Благослови ее, Боже, и вознагради, вопреки всему, мои труды.
Минуло двадцать три месяца, а он все еще не закончил своего Лира! Сколько же времени он над ним работал? Как редко столь долгий труд приносит столь малый плод! Впрочем, не малый, а не вполне удовлетворительный — ведь, если речь идет о картине, которую я видела и мансарде, никто не может пожаловаться на ее недостаточный размер. Картина слишком напыщенна, фигуры непропорциональны — целое почему-то производит меньшее впечатление, нежели отдельные детали. Я не согласна с сэром Джорджем Бьюмонтом относительно Тернера, но вполне понимаю, почему он не желает восхищаться творением Хейста.
Однако почему его мнение о Тернере столь отлично от моего? Из-за вполне понятного благоговения перед прошлым? Стиль старых мастеров — идеал для Бьюмонта (а их, в свою очередь, несомненно, осуждали за недостаточное следование устоявшимся традициям своего века). Все недостаточно традиционное считается «ложным», но для меня творчество Тернера уже освящено временем, оно излучает естественную красоту, которой так недостает слабосильным произведениям современников.
Конечно, есть неизбежные исключения (иначе я должна была бы восхищаться и картиной Хейста). И все же нельзя отрицать, что мир Хейста таит очарование — очарование эпохи Регентства, претенциозной и элегантной, когда Айлингтон еще оставался деревней, а щеголи франтили в Уоксхолле; очарование, которое не может разрушить даже сознание того, что время было развращенное, жестокое и, по свидетельству дневника Хейста, так же полно страданиями, как и нынешнее. Почему мы столь противоречивы?
Среда
Почти десять пустых лет — пустых и для меня, и для Хейста, ибо он нигде не упоминает о Тернере и (за исключением сообщения о рождении сына) не пишет ни о чем, кроме долгов и неудач. Но наконец в записях за 1813 год я прочитала:
15 февраля
Поворачивая на улицу Королевы Анны, встретил Кэлкотта, который, без сомнения, вышел из первого дома. Дощечка над дверью гласила: «Бенджамен Янг, дантист», и потому я подшутил над ним, воскликнув:
— Как! Неужто вы обломали зубы о ногу сэра Джорджа? Он слабо улыбнулся и ответил:
— Пожалуй, в вашем предположении куда больше истины, чем вы думаете. Нет, я только что посетил Тернера, — и он указал на дверь, которая располагалась рядом и, как я решил, вела во владения дантиста. — Это вход в его галерею.
— Я полагал, что галерея Тернера находится на Харлей-стрит.
— Он переехал сюда, за угол, и снял соседний дом; а вход устроен через помещение дантиста, чтобы посетителям было удобнее. Сейчас это имеет существенное материальноезначение, ибо, подыскивая покупателей для своих картин, он должен искать их именно здесь.
