— Конечно, хранить такое не полагается, но раз я человек сопричастный, то вот рискнул…
Мазин взял листки старой бумаги. Это были вырезки с заметками из фашистской газеты, выходившей в городе на русском языке во время оккупации. Первая называлась «Сокровища возвращены цивилизованному миру». В ней сообщалось, что германским властям удалось обнаружить в полуразрушенном школьном здании знаменитый «клад басилевса» и другие художественно-исторические ценности, которые большевики бросили на произвол судьбы, спасаясь бегством. Сокровища будут отправлены в Германию для сохранения. Подписано: «Леонид Кранц, служащий городской управы, искусствовед».
Вторая заметка была озаглавлена «Патриотический поступок». Какой-то Гофман рассказывал о найденных ценностях, которые, по мнению специалистов, связаны не со скифской, а с готской культурой и, таким образом, являются памятником германской истории. Автор отмечал роль служащего городской управы, бывшего заместителя директора музея Кранца, в находке и опознании ценностей.
— Как видите, комментариев не требуется.
— Что же случилось потом?
— Потом мне пришлось уносить ноги. Я понимал, что Кранц может назвать и мое имя в гестапо, и ушел к родственникам в деревню. Там мы связались с партизанами, переправили Валентина Викентьевича через линию фронта, а я дождался прихода Красной Армии.
— А Кранц?
— Ничего о нем больше не слышал. До сегодняшнего дня. И что привело его в город — для меня загадка.
— Но был еще один человек, знавший о кладе?
— Живых? Да, Федор знал. Но на него думать не приходится. Федора гестапо взяло за месяц до налета на госпиталь. Взяли случайно, в облаве, но он-то партизаном был. Правда, до этого не докопались. Мучили его, мучили, но Федор держался крепко. Если б он сообщил про клад, отпустили бы наверняка. А он молчал. Сослали его в концлагерь, в Германию. Все адские круги прошел парень, вернулся инвалидом. Война перемолола. Так себя и не нашел больше. К водке потянулся, потом к заразе этой, к наркотикам. Короче говоря, человек погибший, несчастный.
— Вы встречались с Живых в последние годы?
— Старался помочь устроить на работу, да толку не добился. Иногда помогал деньгами. А потом он сам отстранился. Застыдился, видно. Стал меня избегать. Однажды, не так давно, встречаю его в нашем доме, на лестнице. Удивился, не успел окликнуть, как Федор мимо проскочил, не поздоровался даже.
— Когда это было?
— В воскресенье вечером. Да уж Федор-то ни при чем, факт. Жаль его — вот что. Золотой мастер. Одно слово — умелец. Скажи ему на словах, и чертежа не нужно — все сделает, помню. Хоть по дереву, хоть по металлу.
Устинов смотрел спокойным взглядом, в котором ничего не было, кроме сожаления по зазря загубившему себя Федору Живых.
Игорь с трудом преодолел напряжение:
— Между прочим, Федор Живых не знаком с Зайцевым?
— С Вадимом? Вряд ли.
Тогда Мазйн достал третий снимок:
— Кто это, Константин Иннокентьевич?
— Он! — ответил бухгалтер удивленно. — Федор. Но не пойму я, что из этого вытекает.
Мазин решил не пояснять пока:
— Вам известен адрес Живых?
— Адреса назвать не смогу, а показать можно. Он живет в Дачном поселке.
— Скажите, Константин Иннокентьевич, в каких отношениях находились Кранц и Живых.
Бухгалтер помолчал недолго:
— Если говорить правду, Кранца многие любили. Был он образованный, вежливый.
— А Федор любил?
— Уважал. У них взаимная симпатия была. Кранц его самородком называл. Только русский человек, считал, может быть таким разносторонне способным.
«Квалифицированный удар…» Кто это говорил? Пустовойтов! Когда обсуждали убийство Кранца».
— Простите, вы упомянули, что Живых был связан с партизанами. Какие он задания выполнял, не помните?
— Отчего же? Помню. В основном разведка.
— А в нападениях, диверсиях не участвовал?
— Обязательно. Федор тогда был очень сильным и ловким. Снимал немецких часовых. Как кошка. Бесшумно. Одним ударом…
Проводив Устинова, Мазин спустился вниз, в дежурную комнату. Целую стену занимала карта области с дислокацией районных и железнодорожных отделений милиции и постов ГАИ. Две горевшие лампочки обозначали недавние происшествия. Красная — нераскрытую кражу в сельском универмаге, зеленая — столкновение на дороге. За столом под картой сидел Пустовойтов.
