Самый маленький крейсер, флагман Ракхейма, открывает огонь. Вражеский корабль взрывается… И все. Больше никаких записей. Десятки метров ленты, показывающей, как пробираются морские пехотинцы по захваченным кораблям. Груды мертвых жукеров в коридорах. Но ни одной сцены рукопашного боя — разве что выдернут кадр-другой из фильмов про Первое Нашествие. Эндера здорово раздражало столь очевидное вето, наложенное цензурой на победу Мэйзера Ракхейма. Учащимся Боевой школы было чему поучиться у Великого Мэйзера, но все связанное с этим сражением тщательно скрывалось. Дурная услуга ребятам, которым, возможно, придется повторить то, что сделал однажды Мэйзер Ракхейм!
Естественно, как только по школе прошел слух, что Эндер Виггин часами крутит одни и те же военные фильмы, в видеозале начала собираться толпа. Почти все командиры просмотрели те видеозаписи, которые заказывал Эндер, и делали вид, будто понимают, зачем он все это смотрел и что полезного для себя извлек. Эндер никогда ничего не объяснял. Однажды, когда он крутил подряд сцены одного сражения, взятые из разных фильмов, кто-то робко спросил из заднего ряда:
— Это что, один и тот же бой?
Эндер только пожал плечами.
На седьмой день, спустя пару часов после сражения, в котором армия Драконов одержала седьмую победу, в видеозал зашел майор Андерсон. Он вручил одному из сидевших там командиров листок бумаги, а затем подошел к Эндеру.
— Полковник Графф желает видеть тебя в своем кабинете немедленно.
Эндер встал и пошел за Андерсоном через лабиринт коридоров. Андерсон нажатием ладони открывал замки, призванные держать ребят подальше от помещений учителей. Наконец они пришли туда, где в мягком кресле, привинченном к стальному полу, восседал Графф. Теперь его живот переваливался через оба подлокотника, даже когда полковник держался прямо. А ведь четыре года назад, при первой встрече, он совсем не показался Эндеру толстым. Годы и нервное напряжение жестоко обошлись с администратором Боевой школы.
— Прошло семь дней после твоего первого сражения, Эндер, — напомнил Графф.
Эндер не ответил.
— Ты выигрываешь по сражению в день.
Эндер кивнул.
— Ты ведешь по всем пунктам счета.
Эндер зажмурился.
— Чем ты, командир армии Драконов, объясняешь свой неслыханный успех?
— Вы дали мне армию, которая, как выяснилось, может осуществить любую мою идею.
— И какие же идеи она осуществляла?
— Мы сменили ориентацию, воспринимаем вражеские ворота как низ и, атакуя, падаем на них согнутыми ногами вперед. Избегаем тесного строя, делаем ставку на подвижность. У меня пять взводов по восемь человек, а не четыре по десять — это тоже помогает. А главное, наши противники не успевают приспособиться к новым способам ведения боя, и мы бьем их одними и теми же приемами. Хотя это не может продолжаться до бесконечности.
— Ты считаешь, что скоро перестанешь побеждать?
— Нет, но мне придется сменить репертуар.
Графф кивнул.
— Садись, Эндер.
Эндер и Андерсон опустились в кресла. Графф посмотрел на майора, и тот заговорил:
— В каком состоянии находится твоя армия, ну, после стольких боев?
— Теперь они все ветераны.
— Но как они себя чувствуют? Устали?
— Даже если устали, они в этом не признаются.
— Они все еще способны думать?
— Слушайте, это не я, а вы играете в компьютерные игры с человеческими мозгами. Вот вы и расскажите мне.
— Мы знаем то, что знаем. Нас интересует, что знаешь ты.
— Они очень хорошие солдаты, майор Андерсон. Конечно, и у них есть предел выносливости, но мы пока до него не дошли. У нескольких самых маленьких проблемы с освоением базовой техники, но они трудятся и совершенствуются. Вы хотите знать, не нуждаются ли они в отдыхе? Конечно, нуждаются. Двух недель было бы довольно. Ребята окончательно запустили учебу. Но вы все это знаете и, очевидно, не беспокоитесь, так чего же мне нервничать?
Графф и Андерсон переглянулись.
— Эндер, почему ты смотришь военные фильмы?
— Чтобы изучать стратегию, зачем же еще?
— Эти фильмы создавались в пропагандистских целях. Оттуда изъято все, что касается стратегии.
— Я знаю.
Графф и Андерсон снова переглянулись. Графф забарабанил пальцами по столу.
