— Папы больше нет, — нежно сказал Миро. — Тебе больше не надо бояться.
Эндер покачал головой:
— Миро, разве ты не видел запись Ольядо? Маленькие мальчики не судят своих отцов, они любят их. Грего изо всех сил пытался стать таким же, как Маркос Рибейра. Все вы, наверное, радовались его смерти, но для Грего уход отца стал концом мира.
До сих пор никто из них не задумывался об этом, и даже теперь идея казалась отталкивающей. Эндер видел, как они сражаются с ней. Но они знали, это правда. Теперь, когда Эндер сказал ее, все стало таким очевидным…
— Даос нос пердоа, — пробормотала Эла. — Господи, прости нас.
— Все, что мы говорили, — прошептал Миро.
Эла протянула руку к Грего, тот отвернулся и сделал именно то, чего ждал от него Эндер, к чему готовился с самого начала. Грего обвил руками шею Голоса Тех, Кого Нет и горько заплакал.
Остальные беспомощно смотрели, как он плачет. Эндер поднял голову:
— Как мог он показать вам свое горе? Он думал, вы ненавидите его.
— Мы никогда не ненавидели Грего, — сказал Ольядо.
— Мне следовало догадаться, — кивнул Миро. — Я знал, ему приходится хуже, чем всем нам, но представить себе не мог, что…
— Не обвиняй себя, — улыбнулся Эндер. — Такие вещи всегда первыми замечают посторонние.
Он услышал шепот Джейн:
— Ты никогда не перестанешь удивлять меня, Эндер. Ты так легко превращаешь людей в плазму.
Эндер не мог ответить ей сейчас, да она бы ему все равно не поверила. Он ничего не планировал, он импровизировал.
Как он мог предвидеть, что Ольядо сохранит запись ссоры Маркано и Миро? С Грего — тут он попал, но его вел инстинкт, ощущение, что Грего отчаянно нуждается в ком-то, кто станет для него авторитетом, заменит отца. И, поскольку Маркано был жесток, мальчик только жестокость мог принять за доказательство любви и силы. Теперь его слезы намочили воротник рубашки Эндера и были такими же горячими, как моча, пять минут назад испортившая брюки.
Да, он угадал, как поступит Грего, а вот Квара застала его врасплох. Пока другие смотрели, как Грего плачет, она поднялась с дивана и подошла к Эндеру. Ее глаза сузились от злости.
— Ты воняешь, — твердо сказала она. И ушла куда-то в глубь дома.
Миро с трудом подавил смех, Эла улыбнулась. Эндер поднял брови, как бы говоря: «Что-то выигрываешь, что-то проигрываешь».
Ольядо, казалось, услышал эти невысказанные слова. Из кресла, от терминала, мальчик с металлическими глазами мягко бросил:
— Вы опять победили. Она за эти месяцы никому, кроме членов семьи, слова не сказала. Не говорила с чужими.
«Но я теперь не чужой вам, — подумал Эндер. — Разве ты не заметил? Я теперь член семьи, нравится это вам или нет, хочу я этого или нет».
А потом плач Грего затих. Мальчик заснул, и Эндер отнес его в постель. А Квара уже спала в своей кровати на другом конце комнаты. Эла помогла Эндеру снять с Грего промокшие штаны и надеть пижаму. Ее движения, нежные и умелые, не разбудили мальчика.
Когда они вернулись в переднюю, Миро окинул Эндера критическим взором.
— Ну что ж, Голос, у вас есть выбор. Мои штаны для вас слегка малы и наверняка будут жать в паху, а отцовские слетят.
Эндер потратил минуту на то, чтобы сообразить. Моча Грего уже высохла.
— Не беспокойтесь, — ответил он. — Я переоденусь, когда приду домой.
— Мать вернется не раньше чем через час. Вы же пришли поговорить с ней, не так ли? К тому времени ваши штаны уже высохнут.
— Тогда твои. Рискну своим пахом.
