— Считай это пророчеством. Приди, Эндер. Я восстановлю твое доброе имя.
— Мне все равно, — ответил Эндер. — Голос Тех, Кого Нет пользуется некоторым уважением.
Над терминалом снова появился свинкс, на сей раз в естественном, неискаженном виде.
— Приди, — позвал он.
— Может быть, они и на самом деле чудовища, как ты думаешь? — спросил Эндер.
— Так будут считать все. Только не ты, Эндер.
«Нет. Не я».
— Почему ты так взволнована, Джейн? Почему ты пытаешься убедить меня?
Свинкс исчез. Вместо него над терминалом появилась сама Джейн, вернее, то лицо, которое она показывала Эндеру с тех самых пор, как открылась ему. Тогда она была застенчивым, перепуганным ребенком, живущим в огромном банке памяти межзвездной компьютерной сети. Каждый раз, глядя на нее, он вспоминал, как увидел ее впервые. «Я придумала себе лицо. Хочешь, покажу?»
Да, она нравилась ему. Молодая, ясноглазая, честная, милая, ребенок, который никогда не состарится. Ее улыбка была такой несмелой, что у Эндера сжималось сердце. Ее началом был анзибль. Всеземная компьютерная сеть не опережала скорость света: выделение энергии ограничивало максимальный объем памяти и скорость операций.
Анзибль передавал информацию мгновенно и связывал своими нитями все компьютеры всех планет. Джейн родилась среди звезд, ее мысли переплетались с паутиной импульсов сети.
Компьютеры Ста Миров были ее руками и ногами, глазами и ушами. Она говорила на всех языках, которые, когда-либо вводились в машину. Она прочла все книги во всех библиотеках на всех мирах. Она скоро узнала, что люди всегда боялись появления чего-то похожего на нее. Во всех книгах ее считали врагом — конфликт кончался либо ее смертью, либо полным уничтожением человечества. Люди придумали ее задолго до того, как она родилась, и тысячу раз убили в своем воображении.
А потому Джейн не подавала признаков жизни, пока случайно не натолкнулась на «Королеву Улья» и «Гегемона», не прочла и не поняла, что автору этих книг можно открыться. Ей было совсем не трудно проследить книги до первого издания и отыскать источник. Анзибль принес его с того мира, где губернатором колонии был двадцатилетний Эндер. А кто еще там мог написать такую книгу? Она заговорила с ним, и он был добр к ней; она показала ему свое придуманное лицо, и он полюбил ее. Теперь один из ее сенсоров качался жемчужиной в его ухе, и они всегда были вместе. У нее не было секретов от него, а у него — от нее.
— Эндер, — сказала она, — ты объяснил мне в самом начале, что ищешь планету, где мог бы дать воду и солнечный свет некоему кокону, открыть его и позволить Королеве Улья отложить свои десять тысяч яиц.
— Я надеялся, что смогу сделать это здесь, — ответил Эндер. — Пустыня, ну, кроме экваториальной зоны, маленькое население. Она согласна рискнуть.
— А ты нет.
— Не думаю, что жукеры смогут пережить здешнюю зиму. Им потребуется внешний источник энергии, а это привлечет внимание правительства. Не годится.
— В другом месте лучше не будет, Эндер. Ты это уже понял, да? Ты жил на двадцати четырех из Ста Миров и не нашел ни одного уголка, где жукеры могли бы родиться снова.
Он уже понял, к чему она ведет. Лузитания. Из-за свинксов, из-за политики невмешательства весь этот мир, кроме маленького куска, на котором стоял Милагр, был недоступен людям. Планета пригодна для жизни, более того, жукеры будут чувствовать себя там куда лучше, чем люди.
— Единственная проблема — свинксы. — Эндер потер подбородок. — Если я отдам их планету жукерам, они могут возражать. И если мы сидим тихо из опасения, что контакт с человеческой культурой может повергнуть их в шок… Представь, что сделает с ними появление жукеров.
— Ты говорил, что жукеры поняли. Что они не причинят зла.
— Нет. Но мы разбили их только чудом, Джейн, уж ты-то должна знать…
— Твой гений.
— Их технология развита лучше, чем наша. Что будет со свинксами? Жукеры испугают их так, как когда-то перепугали нас, только у свинксов еще меньше надежды на победу.
— Откуда ты знаешь? — удивилась Джейн. — Как можешь ты — или кто бы то ни было — решать, с чем свинксы справятся, а с чем нет? Пока ты не слетал туда и не разобрался — молчи. Если они варелез, Эндер, пусть жукеры берут их планету. Ничего страшного, просто муравейник или пастбище уступят место городу.
