Ночью ему почудились чьи-то осторожные прикосновения. Бережные, нежные. Он словно бы слышал голоса:
— Ты не был добр к нему.
— Меня об этом никто не просил.
— Как долго он продержится? Он гибнет.
— Достаточно долго. Скоро конец.
— Неужели?
— Еще несколько дней, и он сможет отдохнуть.
— Несколько дней, а он уже не держится на ногах.
— Не страшно. Сегодня он сражался лучше, чем вчера.
Призрачные голоса, похоже, принадлежали полковнику Граффу и Мэйзеру Ракхейму. Но сон есть сон, могут померещиться самые дикие вещи. Эндер окончательно уверился, что спит, когда услышал:
— Не могу этого вынести, не могу смотреть на то, что делается с ним.
А второй голос ответил:
— Я знаю. Я тоже люблю его.
А потом ему пригрезились Валентина и Алаи, которые похоронили его. Он стал холмом, высох изнутри, и жукеры построили в нем городок, как раньше это случилось с Великаном.
Сны. Только сны. Только в снах его любили и жалели.
Он проснулся, и снова сражался, и победил. И опять сон, и опять видения. Пробуждение, победа, сон… Границы между явью и сном стерлись. И это его не беспокоило.
А потом наступил его последний день в Командной школе, хотя Эндер об этом не подозревал. Когда он проснулся, Мэйзера Ракхейма не было в комнате. Он принял душ, оделся, сел на койку и стал ждать, когда Мэйзер вернется и откроет дверь. Но Мэйзер не появлялся. Эндер подошел к двери и толкнул ее ладонью. Дверь отворилась.
Неужели Мэйзер случайно выпустил его на свободу этим утром? Никто не заставлял есть, заниматься или спать. Свобода. Но вот беда, он не знал: как ею распорядиться? Может, найти командиров эскадр, встретиться с ними, лицом к лицу, но где они живут? Не иначе как километрах в двадцати… Поэтому, поблуждав немного по тоннелям, Эндер отправился в столовую и позавтракал. Рядом сидело несколько морских пехотинцев, отпускавших сальные шутки, половины которых Эндер просто не понял. Потом он пошел к расчетчику, работать. Просто не мог больше ничего придумать.
Мэйзер ждал его. Эндер медленно вошел в комнату. Понурый и усталый, он слегка шаркал ногами при ходьбе.
— Ты проснулся, Эндер? — спросил Мэйзер.
В комнате было много посторонних. Эндер не знал, кто они такие, но не дал себе труда спросить. Стоит ли спрашивать? Все равно не скажут… Он сел в кресло, пробежал рукой по панели, подхватил обруч с наушниками…
— Эндер Виггин, — сказал Мэйзер. — Пожалуйста, обернитесь. Сегодняшняя игра требует объяснений.
Эндер повернулся. Оглядел людей, столпившихся сзади. Многих он видел впервые. Некоторые были в штатском. Эндер заметил Андерсона и удивился: что он здесь делает? Кто же руководит Боевой школой? Взгляд выхватил Граффа, и Эндер сразу вспомнил озерцо в лесу под Гринсборо. И захотел домой. «Увези меня домой! — мысленно попросил он Граффа. — Во сне ты говорил, что любишь меня. Увези меня!»
Но Графф только кивнул ему; это было не обещание, а приветствие. Андерсон и вовсе прикидывался, что его не узнал.
— Пожалуйста, слушай внимательно, Эндер. Сегодня твой последний экзамен в Командной школе. Наблюдатели должны оценить твою подготовку. Если они мешают тебе, мы можем показать им сражение на другом экране.
— Они могут остаться.
«Последний экзамен. После него я, наверное, смогу отдохнуть».
— Чтобы испытание было честным, не повторяло пройденного и содержало нечто оригинальное, в игру введен новый элемент. Сражение развернется вокруг планеты. Это подстегнет врага и заставит тебя импровизировать. Пожалуйста, сосредоточься на игре.
Эндер подозвал Мэйзера поближе и спросил:
— Я первый, кто забрался так далеко?
— Победишь — будешь первым. Это все, что я волен сказать.
— А я волен слушать.
— Можешь дерзить сколько угодно, завтра. А сейчас, пожалуйста, займись делом. Давай не будем портить картину. Как ты думаешь разобраться с планетой?
— Нужно послать кого-то на обратную сторону, чтобы не действовать вслепую.
— Правильно.
— И сила тяжести будет влиять на двигатели: легче лететь вниз, чем вверх.
— Да.
— Сработает ли Маленький Доктор против планеты?
Мэйзер нахмурился.
— Даже жукеры во время нашествий не трогали гражданское население. Не знаю, разумно ли будет использовать стратегию, которая может повлечь за собой, скажем так, ответную реакцию.