— И конечно же мы — среди этих счастливчиков.
— Это так же смешно, как одноногий кролик, Вэл.
— Которых наверняка несколько в этом лесу.
— И они прыгают аккуратными маленькими хороводиками.
Вэлентайн засмеялась над этой нелепой картинкой, и тут же возненавидела себя за то, что это показалось ей смешным.
— Вэл, мы можем сказать то, что все остальные будут повторять через две недели. Мы это действительно можем. И не надо ждать, когда мы повзрослеем и благополучно утонем в каком-нибудь деле.
— Питер, тебе всего двенадцать.
— Но не в информационной сети. Там я могу назваться кем угодно, и ты тоже.
— В сети мы однозначно значимся как учащиеся и даже не можем выступить в настоящей дискуссии. Для нас открыт только режим выступления из аудитории, а это означает, что мы ничего не сможем сказать.
— У меня есть план.
— У тебя всегда есть план. — Она притворилась безразличной, но на самом деле стала внимательно слушать.
— Мы можем появиться в сети, как полноценные взрослые с какими нам вздумается именами, но при условии, что отец разрешит нам пользоваться своим гражданским доступом.
— С какой стати он будет это делать? Ведь мы уже имеем ученический. Что ты ему скажешь? Мне нужен гражданский доступ, чтобы я мог завоевать мир?
— Нет, Вэл. Не я. Ты ему скажешь. Скажешь, что обеспокоена насчет меня. Что я стараюсь изо всех сил преуспеть в школе, и тебе кажется, что я схожу с ума оттого, что не могу разговаривать с умными людьми. Все говорят со мной с высоты своего возраста, считают меня ребенком. И я не могу беседовать с теми, кто равен мне по уму. Ты сможешь доказать, что я нахожусь на грани нервного срыва.
Вэлентайн подумала о трупе белки в лесу и догадалась, что даже эта находка была частью плана Питера. Или он решил воспользоваться этим после того, как все сделал.
— Итак, ты хочешь, чтобы я убедила его разрешить нам пользоваться его гражданским входом. Под чужими именами, чтобы нельзя было догадаться, кто мы на самом деле, и чтобы люди относились к нам с подобающим уважением.
Вэлентайн могла бы посмеяться над какой-нибудь его идеей, но не над этой. Она не смогла бы, например, спросить: «А почему ты считаешь, что достоин уважения?» Она читала об Адольфе Гитлере. Интересно, каким он был в двенадцать лет? Не такой умный, в этом смысле совсем не такой, как Питер, но так же сильно жаждавший славы. И что было бы с миром, если бы в детстве он попал в молотилку или его задавила лошадь?
— Вэл, — сказал Питер. — Я знаю, что ты обо мне думаешь. Что я не очень хороший человек, да?
Вэлентайн метнула в него сосновую иголку.
— Стрела прямо в сердце.
— Я уже очень давно собирался поговорить с тобой. Но никак не мог решиться.
Она взяла губами хвоинку и с силой дунула, чтобы попасть ею в Питера. Та упала почти у самых ее ног.
— Еще один неудачный выстрел.
«Почему он притворяется слабым?»
— Вэл, я боялся, что ты мне не поверишь. Не поверишь, что я смогу когда-нибудь сделать это.
— Питер, я верю, что ты сможешь сделать что угодно и, вероятно, сделаешь.
— Но еще больше я боялся, что ты мне поверишь и попытаешься мне помешать.
— Продолжай, Питер, скажи, что убьешь меня.
«Неужели он действительно верит, что меня можно одурачить, притворяясь этаким маленьким беспомощным братиком?»
— Просто у меня нездоровое чувство юмора. Прости. Ты же знаешь, что я просто дразнил тебя. Мне нужна твоя помощь.
— Как раз тебя миру и недостает. Двенадцатилетний решает все наши проблемы.
— Это не моя вина, что мне сейчас всего двенадцать. И не моя вина, что именно сейчас открылась такая возможность. Что именно сейчас то время, когда я могу управлять событиями. Во Времена Перемен мир всегда представляет собой демократию, где побеждает тот, чей голос сильнее других. Все думают, что Гитлер пришел к власти только благодаря своим головорезам, которые были готовы убивать. Но это только часть правды. Да, в реальном мире власть всегда строится на угрозе смерти и бесчестья. Но не меньшую роль играют слова, нужные слова, сказанные в нужное время.
— Я как раз занималась тем, что сравнивала тебя с ним.
— Я не ненавижу евреев, Вэл. И не хочу никого убивать. И я не хочу войны. Хочу, чтобы мир оставался таким, как есть. Разве это плохо? Не хочу, чтобы мы вернулись к тому, что было. Ты читала про мировые войны?
