Улыбка Миро была похожа на луч солнца, проникший через отверстие в пещеру. Эндер чувствовал, как напряжение ослабевает. Куара качала ногой, словно обычная девочка. Ольгадо сидел с глупым и счастливым выражением лица, полуприкрыв глаза, чтобы не был так заметен их металлический блеск. Эла улыбнулась шире, чем того заслуживал юмор Миро. Даже Грего успокоился в руках Эндера.
Но тут Эндер почувствовал неожиданную теплоту на коленях, и понял, что Грего вовсе не сдался. Эндер научился не отвечать на действия противника рефлекторно, если только он не принял сознательного решения отдаться на волю рефлексов. Поэтому он даже не вздрогнул. Он знал, чего ждет Грего — что он закричит на него и с отвращением столкнет с себя. И тогда Грего будет свободен — победа! Эндер не дал ему такого шанса.
Но Эла, похоже, поняла смысл выражения лица Грего. Ее глаза расширились, и она сердито шагнула к мальчику.
— Грего, невыносимый маленький…
Но Эндер подмигнул ей и улыбнулся, и она остановилась.
— Грего сделал мне маленький подарок. Больше у него ничего не было, и он сам сделал его, и это особенно приятно. Мне так понравилось, что я никогда не отпущу его.
Грего оскалился и отчаянно задергался, пытаясь вырваться.
— Почему вы делаете это? — спросила Эла.
— Он хочет, чтобы Грего вел себя, как человек, — ответил Миро. — Давно пора, только никто другой не пробовал.
— Я пробовала, — сказала Эла.
Со своего места на полу заговорил Ольгадо:
— Только благодаря ей мы остались цивилизованными людьми.
Из соседней комнаты раздался крик Кима:
— Не говорите этому негодяю ничего о нашей семье!
Эндер серьезно кивнул, словно Ким сделал блестящее предложение. Миро усмехнулся, а Эла закатила глаза и села на кровать рядом с Куарой.
— Не очень радостный дом, — сказал Миро.
— Понимаю, — ответил Эндер. — К тому же ваш отец так недавно умер.
Миро саркастически улыбнулся. Вновь заговорил Ольгадо:
— Вы хотите сказать — он так недавно был жив.
Очевидно, Эла и Миро разделяли его чувства. Но Ким снова закричал:
— Не говорите ему ничего!
— Он причинял вам боль? — тихо спросил Эндер. Он не шевелился, несмотря на то, что моча Грего становилась холодной и вонючей.
Ответила Эла:
— Он не бил нас, если вас интересует это.
Но с точки зрения Миро, это было слишком.
— Ким прав, — сказал Миро. — Это не касается никого, кроме нас.
— Нет, — ответила Эла. — Его это касается.
— Почему? — спросил Миро.
— Потому что он прибыл, чтобы Говорить о смерти отца, — сказала Эла.
— О смерти отца!? — удивился Ольгадо. — Но отец умер всего три недели назад!
— Я уже летел, чтобы Говорить о другой смерти, — сказал Эндер. — Но кто-то вызвал Глашатая, чтобы объяснить его смерть, поэтому я буду Говорить и за него.
— Против него, — сказала Эла.
— За него, — ответил Эндер.
— Я вызвала вас, чтобы вы рассказали правду, — горько сказала она. — А правда об отце всегда будет против него.
Комнату наполнила тяжелая тишина, и все застыли неподвижно, пока не вошел Ким. Он смотрел только на Элу.
— Ты, — мягко сказал он, — ты вызвала его.
— Чтобы рассказать правду, — ответила она. Его обвинение заметно расстроило ее; он мог и не говорить вслух, что она предала свою семью и церковь, вызвав сюда этого безбожника, чтобы он бесстыдно раскрыл все тайны. — Все в Милагре так добры к нам! Учителя не обращают внимания на мелочи — что Грего все крадет, а Куара молчит. Она не сказала в школе ни слова — неважно! Все делают вид, что мы просто обычные дети — внуки Ос Венерадос, и такие способные — зенадор и двое биологов в семье! Очень престижно. Все отворачиваются, когда отец приходит домой пьяным и бьет мать так, что она не может ходить!
— Заткнись! — закричал Ким.
— Эла, — сказал Миро.
— А ты, Миро, — отец кричал на тебя, говорил ужасные слова, и ты убежал из дома, ты бежал, и падал, потому что почти не видел…
— Ты не имеешь права говорить ему! — сказал Ким.
Ольгадо вскочил на ноги, встал посередине комнаты, поворачиваясь и разглядывая всех своими нечеловеческими глазами.
— Почему вы все еще хотите скрывать это? — тихо спросил он.
— Тебе-то что? — спросил Ким. — Тебе он не сделал ничего. Ты просто выключал глаза и сидел, надев наушники, слушал Баха или что там еще…
