— Значит, я даже не человек? Я расплакалась, как ребенок, потому что вы не хотели принимать экзамен, мне пришлось унижаться, а теперь говорите, что я не человек?
— Ты можешь сдавать экзамен.
Его слова повисли в воздухе.
— Когда? — прошептала она.
— Сегодня. Завтра. Когда захочешь. Я прекращу работу, чтобы проэкзаменовать тебя так быстро, как ты захочешь.
— Спасибо! Спасибо вам! Я…
— Стань Глашатаем Мертвых. Я помогу тебе, чем смогу. Закон запрещает мне брать с собой к свинкам кого-либо, кроме моего ученика, моего сына Либо. Но мы дадим тебе все наши записи. Мы покажем тебе все, что узнали, все наши догадки и гипотезы. В свою очередь ты также будешь показывать нам свою работу, особенно результаты генетических исследований этого мира — это может помочь нам понять свинок. И когда мы все вместе узнаем достаточно, можешь написать свою книгу и стать Глашатаем. Но не мертвых — ведь свинки живы.
Вопреки своему обыкновению, она улыбнулась.
— Глашатаем Живых.
— Я тоже прочел «Королеву и Гегемона», — сказал он. — И не могу представить лучшей компании для тебя.
Она еще не доверяла ему, не верила его обещаниям.
— Я захочу часто приходить сюда. Все время.
— Мы закрываем дверь, когда идем домой спать.
— А все остальное время? Вы устанете от меня. Вы попросите меня уйти. У вас будут секреты от меня. Вы скажете, чтобы я молчала и не лезла со своими идеями.
— Мы только подружились, а ты уже подозреваешь меня во лжи и хитрости, в грубости и нетерпеливости.
— Но вы будете делать так же, как все, — они все мечтают, чтобы я ушла…
Пипо пожал плечами.
— Ну и что? Любой человек иногда хочет, чтобы его оставили в покое. Иногда и мне захочется, чтобы ты ушла. Но если я захочу, даже если я попрошу тебя уйти, ты можешь остаться.
Никто и никогда не говорил ей такого.
— С ума сойти.
— Только одно — обещай мне, что никогда не попытаешься выйти к свинкам. Я никогда не разрешу тебе, а если ты как-то добьешься этого, то Межзвездный Конгресс свернет нашу работу и запретит любой контакт с ними. Обещаешь? Или все будет впустую — и твоя работа, и моя работа…
— Обещаю.
— Когда ты хочешь сдавать экзамен?
— Сейчас! Могу я начать сейчас?
Он мягко усмехнулся, затем протянул руку и, не глядя, включил терминал. Тот заработал — первые генетические модели возникли в воздухе над терминалом.
— У вас все готово к экзамену! — сказала она. — Вы все это время знали, что допустите меня к нему!
Он покачал головой.
— Я надеялся. Я верил в тебя. Я хотел помочь тебе сделать то, о чем ты мечтала. Если это что-то хорошее.
Она не была бы Новиньей, если бы не съязвила:
— Понятно. Вы судья по мечтам.
Наверно, Пипо не понял, что это оскорбление. Он лишь улыбнулся и сказал:
— Вера, надежда и любовь — три основные вещи. Но величайшая из них — любовь.
— Вы не любите меня, — сказала она.
— Ага, — ответил он. — Я — судья по мечтам, а ты — судья по любовным делам. Отлично, я обвиняю тебя в мечтах о добром и приговариваю к пожизненной работе и страданиям во имя твоих мечтаний. Я только надеюсь, что ты не признаешь меня невиновным в любви к тебе.
На минуту он погрузился в раздумья.
— Моя дочь умерла от десколады. Мария. Она была несколькими годами старше тебя.
— И я напоминаю вам ее?
— Я думал об этом — она была бы совсем непохожа на тебя.
Начался экзамен и продолжался три дня. Она сдала его лучше, чем многие выпускники. Впоследствии она не могла вспомнить этот экзамен как начало ее карьеры, конец детства, подтверждение ее жизненного призвания. Она вспоминала этот экзамен, потому что он был началом ее пребывания на станции Пипо, где Пипо, Либо и Новинья втроем образовали первый после смерти ее родителей коллектив, к которому она принадлежала.
Это было нелегко, особенно вначале. Новинья не сразу оставила свою привычку к холодной конфронтации. Пипо понял это и был готов выдерживать ее словесные нападки. Гораздо труднее пришлось Либо. Станция ксенобиологов для него с отцом была местом уединения. Теперь же, не спрашивая его мнения, к ним добавили третьего человека, холодную и требовательную личность, которая разговаривала с ним как с ребенком, хотя они были одного возраста. Его раздражало и то, что она была полноправным ксенобиологом с отвечающим этому званию статусом взрослого, а он все еще был учеником.
