— Нет. Ты что, собрался уезжать? — Она поглядела на чемодан.
— Собрался.
— Опять на ночь приехал? — Татьяна повернулась, чтобы пойти на кухню, но он удержал ее, обнял, прижав к себе.
— Не на ночь. К тебе перебираюсь, насовсем…
Слушая запись разговора Бондарева с Котеневым, консультант фирмы Виктор Иванович Полозов потягивал свежесваренный Александриди кофе и морщился от неудовольствия. Сидя напротив, грек преувеличенно внимательно рассматривал ногти на руках, казалось весь уйдя в это занятие. Иногда он искоса поглядывал на Полозова и, в очередной раз заметив гримасу неудовольствия, спросил:
— Не нравится кофе?
— Не нравится разговор, — вздохнул Виктор Иванович. — Они идут по следу, а наш недоумок распинается, пытаясь казаться святее самого папы римского. Нашел кого дурить.
— Плохо, — согласно покивал грек, достав пилку для ногтей и начав заниматься маникюром.
Полозов сердито заметил:
— Брось ты… Закажи билеты на самолет. Пора его убирать отсюда. Глаз не спускай, влезай ему в душу, вытягивай остальные деловые связи, о которых он пока молчит. Пересидите пока, а там станет видно. Пошустрить надо насчет его семьи, жену проверить. И… не нравится мне этот опер. — Он кивнул на замолкший магнитофон, с легким шуршанием перематывавший пленку.
— Охрану снять? — убрал пилку Лука.
— Успеется. — Полозов блаженно вытянул ноги и надолго замолчал, думая о чем-то своем.
Грек прибрал со стола, отнес грязные чашки на кухню, выключил магнитофон и, снова усевшись напротив консультанта, застыл в выжидательной позе. Наконец Виктор Иванович обратил на него внимание. Приоткрыв глаза, он бросил одно слово:
— Картотеку!
Лука быстро вскочил, снял с полки книжного шкафа несколько томов и, запустив руку в тайник, вытащил узкий длинный ящичек. Принес, поставил на стол перед Полозовым. Тот надел очки и начал перебирать холеными пальцами карточки с машинописным текстом.
— Не то, опять не то, — тихонько приговаривал он до тех пор, пока одна из карточек не привлекла его внимания. — Вот, — консультант показал на нее, — этот и есть наш основной противник!
— Купцов Иван Николаевич, — прочитал Лука. — Полагаете?
— Больше некому, — криво усмехнулся Полозов. — Он работает у Рогачева, мечтающего со временем передать ему отдел. Сам Иван Николаевич крепкий профессионал, служил в их центральном аппарате, потом был направлен в Прибалтику, но не ужился с местным руководством и при первой возможности вернулся сюда. Причем не без помощи своего учителя, Рогачева. Он его, по всей вероятности, и выскреб обратно, в Москву.
— А Бондарев? Он у нас появлялся в двух случаях, — щурясь от дыма зажатой в углу рта сигареты, заметил грек. — Приходил к Лушиной в больницу и беседовал с Котеневым.
— Купцов пока старается держаться в тени, — объяснил Виктор Иванович, снова начав перебирать карточки. — Бондарев служит с ним в одном отделе и тоже работает по этому делу. Сейчас в первую очередь надо нейтрализовать самого Купцова, поскольку Рогачев стар и занятость делами не позволит ему уделять много времени копанию в подноготной наших подопечных. Иван Николаевич самый опасный противник. Доставай корки!
Лука принес скоросшиватель. Полозов, сложив руки на животе, самодовольно заметил:
— Моя идея с картотекой. Как новенький опер появляется, тут же начинают на него досье собирать. А уж как этот Купцов вдруг вернулся, я сразу понял, что его Рогачев притащил. Жалко, их фотографий нет, люблю рассуждать, когда персону лицезреешь.
Александриди приготовил ручку и чистые листы бумаги, разложил все перед собой на столе.
— Пиши на корках, как всегда, — велел Виктор Иванович.
Лука старательно вывел на обложке скоросшивателя:
«Купцов И. Н. — парализация активности».
— Бомбить анонимками? — деловито спросил грек, переписывая данные Купцова с карточки на лист бумаги.
— Нет, их теперь, говорят, не рассматривают, — поморщился Полозов, — хотя не исключаю. Но тут надо чего потоньше и чтобы сразу! Сейчас нам надо дело у него забрать, чтобы получить передышку. Пока новый опер в материалы влезет, пока найдет общий язык со следователем, мы успеем сами нащупать жуликов, приходивших к нашим друзьям, и, если сочтем нужным, отдадим их правосудию. Купцов, как я понимаю, не только бандюгами интересуется, а начал лезть в частные дела Котенева и Лушина. Вот что страшно!
