— Вау! — восторженно восклицает она.
— Это дорого для меня, — высказываю я вслух беспокойство.
— Это всего лишь одна треть от цены, по сравнению с тем, когда оно было новым и н7е ношанным. Его всего лишь одевали один раз.
Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на себя в профиль — умопомрачительное платье.
— Постой-ка, — говорит она, подходя к витрине и вытаскивая пару длинных серег. Она протягивает их мне, и я вдеваю их в уши. Они настолько совершенны, что мне ничего не остается, как купить все вместе.
— Вы ошеломите его, — говорит она с умным видом, пересчитывая деньги Шейна.
В эту минуту я понимаю, что, собираясь на эту вечеринку, я не собираюсь быть с Шейном, я собираюсь ошеломить Джека. Несмотря на то, что он опасный криминал и сексуальный хищник, именно он является для меня целью не смотря ни на что.
* * *
Шейн появляется ровно в семь, одетый в белую рубашку и черный однобортный костюм. Он неотразим. В свете дня я теперь могу разглядеть цвет его глаз – ярко-голубые, как небеса. Он окидывает меня взглядом и у него в глазах проявляется неподдельное восхищение. Он поджимает губы и свистит от восхищения.
Я поворачиваюсь вокруг.
— Вау, — оценивающе говорит он.
У него в руках огромный букет цветов и явно дорогая коробка конфет ручной работы, которые он принес с собой.
— Для меня? — спрашиваю я.
Он протягивает их мне.
— Спасибо, — отвечаю я, забирая. Мне было четырнадцать, когда в последний раз парень мне что-то пытался подарить. Эндрю Мэннинг купил мне плитку «Аэро», моего любимого шоколада, положил в задний карман брюк. Я до сих пор помню его красное лицо, когда он выудил расплавленную, бесформенную массу.
— Ты сам выглядишь довольно стильно, — бормочу я, окидывая его внешний вид.
— Держу пари, ты говоришь это всем парням, — шутит он низким, грудным голосом.
Это может и выглядит глупо, но я слышала, что говорил мой отец по поводу того, какой успех я имела перед парнями, когда подрастала, это оказывало на меня определенное действие. Вдруг у меня возникает чувство, будто я знаю Шейна уже очень давно, и понимаю, что он будет моим союзником, другом, на которого я смогу положиться. Он дожидается, пока я поставлю цветы в вазу, и затем покидаем квартиру. Погода стоит не по сезону теплая, поэтому я не беру с собой пальто. Внизу нас поджидает сверкающий черный Maserati Ghibli. Шейн открывает дверцу, дожидается пока я не опущусь на переднее пассажирское сиденье, потом только обходит машину и садится рядом. Я никогда не сидела в такой дорогой машине, которая является олицетворением роскоши и имеет божественный запах в салоне.
— Где находится дом твоего брата?
— Вечеринка будет в Эссексе. Примерно час-полтора езды.
Наш разговор легко и весело течет всю дорогу.
Выезжаем на трассу, сворачиваем на узкую проселочную дорогу, окруженную густыми лесами, наконец подъезжаем к автоматическим железным воротам. Здесь бродят папарацци с длинными объективами камер, как только нас замечают они начинают тут же щелкать своими камерами на всякий случай.
— Почему здесь находятся папарацци?
— Они ожидают голливудскую знаменитость.
— Кого?
— Леонардо Ди Каприо.
— Правда?
Ворота открываются, и мы въезжаем внутрь. Дорога ведет к невероятному особняку с шестью высокими колоннами в римским стиле у входа, освещенным лиловым светом.
— Вау! — восклицаю я. — Это принадлежит твоему брату!
— Красиво, да?
— Что же нужно сделать, чтобы позволить себе такое?
— Кое что, — не задумываясь уклончиво отвечает он.
Я оборачиваюсь к нему.
— Секрет?
Он мельком поднимает на меня глаза.
— Нет, но про некоторые вещи лучше не говорить.
Ну, это звучит, как какое-то предупреждение, у меня сжимается горло.
— Извини, я не хотела быть любопытной.
Он усмехается, и в его глаза возвращается блеск.
— Это нормально, детка. Я не знаю, что ты слышала, но Джек не самый крутой в городе, — говорит он, проезжая вперед и выискивая место для парковки среди других таких же «игрушек мальчиков». Шейн открывает мне дверь, и я элегантно вылезаю с низкого сиденья, мое короткое платье позволяет мне это сделать.
Я смотрю на роскошный дом, и нервная дрожь накрывает меня.
