Я прошёл глубже в темень помещения. Глаза с каждой секундой начинали привыкать к темноте и я постепенно начинал различать очертания помещения близкие ко входу. Рассмотрев окружение, понял, что стою в самом центре дермища и отступил немного в сторонку, где, как мне казалось, фекаллоидных масс навалено поменьше. Но, к моему удивлению, я ошибся. И там, куда я ступил, жидкой массы оказалось ничуть не меньше. Я перестал пытаться выбраться из дерьма. Отчётливо почувствовал, как что-то холодное и противное заливается внутрь моих сапог через дыры. И смиренно замер. 'Жизнь — говно, в прямом смысле этого слова'.
— Игорек! — отчаянно выпалил я в темноту.
— Чего кричишь? — отозвалось, где-то сбоку. — Услышит ещё кто-нибудь… Иди на мой голос.
Я послушно пошёл в направлении голоса, вступая в тошнотворную массу. Стараясь двигаться аккуратно, пятками ища опору потвёрже, шаг за шагом медленно продвигался в глубь темноты. Нога вдруг поехала по жиже. Не хватало мне ещё поскользнуться! Я быстро подобрал ногу — занёс вперёд. Замер. Представив себе, что иду по мягкой земле, успокоился. Приступы тошноты отпрянули.
— Чёртов мальчишка! — выругался я.
— Ага. Не вовремя он, — ответил старик. — Думал, заметит. Вроде нет. Пронесло… Мне лечь пришлось.
Я живо представил себе как Игорь плюхнулся на пол, и теперь отряхивается от налипшего… неважно.
Я абсолютно ничего не видел. Глаза разъедал жуткий запах. Я их закрыл. Пользы от них всё равно не было. И здоровой рукой нащупал что-то мягкое впереди себя. Это была рука. Она тоже почувствовала меня и притянула к себе. Подтащила к чему-то твёрдому, холодному и сырому. Это стена. Ужасно противная, покрытая толстым слоем влаги холодная стена.
— Чувствуешь? — спросил старик совсем рядом.
— Да.
— А это чувствуешь?… Это решётка, о которой я говорил.
Правей я рукой нащупал что-то колючее, ржавое, осыпающееся и противное. Да, ржавая и гнилая, не то слово… Это, в общем, должно было радовать. Прогнившую решётку будет проще выломать.
Я рукой стал ощупывать размеры решетки. На руку налипали грязь, сажа, ржавчина, и может даже дерьмо. Но я не стал отряхивать и продолжал ощупывать. Решётка не была такой большой, как я себе представлял. Высотой не больше метра, а шириной с полуметра. В общем, лаз. На одного человека рассчитана. Не на толпу, конечно. Впрочем, нас здесь не толпа. Наконец нащупал петли. Хотя они были ржавые и гнилые, но резким движением я сразу не смог вытянуть из них решётку. Сидела крепко и казалось, что решётка дополнительно приварена к петлям в стене.
— Она приварена? — пошатнулся я.
— Да нет же! — сказал старик. — Замок не нащупал что ли?
И вправду, на другом конце решётки едва прощупывался замок. Он был встроен в раму. Крепко так встроен.
— Давай вдвоём, — предложил старик и, кряхтя, налёгся на решетку всем телом, пытаясь приподнять её.
За решёткой, как мне показалось, дунуло ветерком. Очень слабо и еле заметно. Но свежим ветерком! Уж во всяком случае, не пропитанным такой смрадной вонью, как в этом помещении. Это мне неожиданно придало бодрости и сил. Я тоже налёг на решётку и попытался её вытянуть из петель. Скользкий пол мешал навалиться всем грузом. Сапоги бессмысленно зашаркали по полу. В пальцы впивалась ржавчина. Ноздри разъедало беспощадное зловоние…
— Чёрт! — выругался я. — Ничего не получается.
— Время ещё есть. Надо пытаться… Это наш единственный шанс, — отозвался обессиленный старик.
С две-три минуты мы ещё натужно пытались осилить решётку. Но она была сильнее нас обоих. И это съедало последние силы. У меня началась одышка. Старик уже не мог помогать. Обессилено он сел на пол и пытался снизу дёргать решётку. Я пробовал нащупать поблизости какие-нибудь железки, прутья, чтобы соорудить рычаг. Но рядом ничего подходящего не нащупывалось. Пробовал рваной керамикой — она с треском рассыпалась. В любую секунду в уборную могли зайти, и это нас беспокоило ещё сильней. Заболела и закровоточила рука.
'Это бесполезно, — прорычал мой разум. — Надо возвращаться. Надо искать другие способы побега'.
Я попробовал в последний раз дернуть решётку… И чудо! Она сдвинулась с места. Проржавевшие петли всё-таки поддались. Одна петля треснула и отскочила на пол в лужицу. Эта неожиданность нас так вдохновила, что старик, надумавший здесь умереть под решёткой в чёрной жиже, резко привстал и начал активно дёргать вторую петлю. Через полминуты вторая петля треснула и отвалилась на пол к первой. С неприятным скрежетом ржавого метала мы начали отгибать решётку от стены. Оставался замок, который крепко держал решётку. Наконец, с неимоверным усилием отогнув решётку так, чтобы можно было протиснуться, я рванул в лаз, раздирая куртку и спину до крови ржавыми краями рамы. За мной тут же последовал старик.
