К чести лорда Фредерика, он не сбежал, хотя желание броситься наутек было написано у него на лбу крупными буквами. Камден обвел взглядом просторную комнату отдыха. Газеты внезапно зашуршали, прерванные беседы возобновились, а сигары, с которых минуту назад роняли пепел на ковер, снова поднялись к губам джентльменов.
Убедившись, что пик острого любопытства миновал, Камден вновь повернулся к лорду Фредерику:
– Значит, вы хотите жениться на моей жене?
С лица Фредди сбежала вся краска, но он не дрогнул.
– Да.
– А почему?
– Я ее люблю.
В этом не приходилось сомневаться. Лорд Фредерик говорил искренне. Грудь Камдена внезапно пронзила острая боль, но он оставил ее без внимания.
– А еще почему?
– Простите…
– Любовь сегодня есть, а завтра ее нет. Почему вы так уверены, что не пожалеете о женитьбе на леди Тремейн?
Лорд Фредерик судорожно сглотнул.
– Она добрая, мудрая и смелая. Она знает жизнь, но не идет у нее на поводу. Она замечательная. Она как… как… – Фредди явно не хватало слов.
– Как солнце на небосводе? – вздохнув, подсказал Камден.
– Да, верно, – кивнул Фредди. – Как… как вы догадались, сэр?
«Просто я раньше тоже так думал. И сейчас, бывает, так думаю».
– Случайно, – ответил Камден. – Скажите, молодой человек, вам никогда не приходило в голову, что жить в браке с подобной женщиной не так-то просто?
Фредди уставился на собеседника с искренним изумлением.
– Как это? Вы о чем?
Камден сокрушенно покачал головой.
– Молодой человек, не обращайте внимания на ворчание стареющего брюзги. – Он снова протянул юноше руку. – Желаю вам всего наилучшего.
– Спасибо, сэр. – В голосе лорда Фредерика слышались благодарность и облегчение. – Спасибо, – повторил он. – И вам того же.
«Пусть победит достойнейший». Этот ответ уже готов был сорваться с уст Камдена, но он вовремя спохватился и прикусил язык. Он не имел в виду ничего подобного. Как вообще такая мысль закралась ему в голову? Джиджи – не его собственность. И он вовсе не хочет вернуть ее обратно. Это попросту обломки прошлого, выброшенные на берег приливом собственнического инстинкта.
Тремейн кивнул лорду Фредерику и еще нескольким джентльменам, затем взял шляпу и трость и вышел из клуба, оказавшись в объятиях ласкового солнечного дня. Нет, так неправильно. Надо, чтобы небо грозно жмурилось, чтобы ветер пробирал до костей, а дождь яростно хлестал по мостовой. Такая погода пришлась бы ему по душе, и он бы с радостью вымок до нитки – только бы спрятаться от мира за стеной ледяного ливня.
Но вместо этого Камдену приходилось скрепя сердце смотреть на безжалостно прекрасное майское солнце и слушать, как чирикают пташки и смеются дети, – в то время как баррикада разумных доводов, которую он старательно возводил вокруг себя, грозила рухнуть и рассыпаться в прах.
Джиджи ошибалась. Дело было не в Теодоре. Теодора всегда была лишь предлогом. Дело – в ней самой.
– Герцог Перрин? – Она нахмурилась. – Откуда ты его знаешь?
Совсем не такой реакции ожидала Виктория от дочери. Стараясь уговорить Джиджи ненадолго уехать из Лондона, она как бы между прочим упомянула герцога.
– Как выяснилось, он мой сосед. Мы познакомились, когда он совершал ежедневный моцион.
– Удивительно, что ты подпустила его к себе, – проворчала Джиджи. Тут к ним подошла служанка и наполнила минеральной водой их бокалы. Виктория назначила дочери встречу в дамской чайной. Она не могла поручиться, что прислуга Джиджи не станет распускать слухи. – Мне казалось, ты обходишь стороной всех негодяев и развратников.
– Негодяев и развратников?! – вскричала Виктория. – Но какое отношение они имеют к его светлости? Поверь, он весьма уважаемый человек.
Джиджи криво усмехнулась.
– Лет пятнадцать назад несчастный случай на охоте чуть не стоил ему жизни, и после этого он удалился от общества. А до тех пор он слыл самым отъявленным греховодником, игроком и сластолюбцем.
Виктория поднесла к губам салфетку; она не знала, что на это ответить. В юности они с герцогом были соседями и сейчас снова стали ими. Но она понятия не имела, чем герцог занимался прошедшие двадцать с лишним лет.
– Но он же не хуже Каррингтона?
