И снова Пачкуля! - страница 44

Малыш подковылял к дереву, достал флажок и принялся им размахивать.

— КАСИВА! — пробасил он. — КАСИВА!

— Так и есть, — задыхался Красавчик.

Он был рад передышке.

— Кдасивый флажок, мадыш. Поигдай с кдасивым флажком, Огдома. А няня присядет на секундочку.

Раскрасневшийся Красавчик уселся на ближайший пенек и отер взмокший лоб.

— ФЛАЗОК! — замычал Огрома.

Его словарный запас пополнялся ежесекундно.

— КАСИВЫЙ ФЛАЗОК, ХИ-ХИ-ХИ!

— Да-да, помахай им, правильно.

Огрома сунул флаг в рот, чтобы попробовать на вкус. Но тот оказался невкусным. Малыш еще немного помахал им, потом положил себе на голову. Ему казалось, что это забавно. Когда няня Сьюзан клала что-нибудь на голову, это веселило Огрому. Особенно если это была игрушечная уточка.

— СМОТЛИ-КА! — требовал мальчик. — СМОТЛИ-КА, НЯНЯ СЮ-СЮ!

Его просьба осталась без внимания. Красавчик свалился с пенька и распластался на усеянной листвой земле. Он крепко спал.

— НЯНЯ СЮ-СЮ! — жалобно позвал Огрома.

Он подошел к Красавчику и слегка шлепнул гоблина по щеке, чтобы проверить. Ноль реакции. Огрома опустил взгляд на нянины руки, в которых та сжимала поводок. Тогда он наклонился и один за одним разогнул пальцы. Красавчик не сопротивлялся. Веревка выскользнула, но Огрома не трогался с места.

— КУ-КУ? — сказал он.

Молчание.

— ИЩЕ ЛЕКАЙСТВА, ПАЗЯЛЮСЬТА, ПАСИБА? — с надеждой выговорил малыш.

Но лекарство не появлялось.

Тогда он огляделся по сторонам. Ему стало скучно. Няня Сьюзан совсем не хотела играть. Чем бы Огроме заняться?

— ГУЛЯТЬ, — сказал сам себе малыш.

И отправился в чащу леса, волоча веревку за собой.

Гоблины валялись у себя в пещере и бездельничали, когда парадный валун неожиданно с грохотом откатился, и на пороге они увидели Красавчика. Глаза у него были выпучены, шляпка съехала на сторону, а руки так дрожали, что ему пришлось спрятать их за спиной.

— Он пропал! — простонал Красавчик. — Я его потерял, он исчез. Ой-ой, что мне теперь делать?

— Чего? Кто пропал? — спросил Пузан, приоткрыв один глаз.

Он дремал и не любил, когда его так грубо будили.

— Малыш Огдома! Я взял его на прогулку, потом ненадолго отрубился, а теперь он пропал!

— А золото ты забрал? — безучастно спросил Гнус.

— Нет! Мне пока не заплатили! Они уехали, но скоро вернутся и захотят увидеть сына. А я не знаю, где он! — вопил Красавчик, в приступе паники приплясывая на месте.

— То есть ты ушел без золота? После того как мы неделями ждали твоего возвращения и похода в кондитерскую, ты говоришь теперь…

— Хватит о золоте! — заревел Красавчик. — Малыш Огдома потерялся, а вам все золото подавай!

— Не моя вина, что он потерялся, — возразил Гнус. — Ты же нянька, не так ли?

— Гнус прав, — согласился Свинтус. — Мы потратили кучу времени, носили еду, ждали тебя с мешком золота, а ты взял да и потерял его. И нечего теперь на нас пенять.

— Ушам не верю! — чуть ли не задыхался Красавчик. — Это же ребенок. А если он упадет в болото? Или его медведь сожрет? Да мало ли еще чего. И что мне сказать родителям?

— Скажи, что они должны тебе мешок золота, — посоветовал Цуцик.

— С ума сошел? — воскликнул Красавчик. — Думаешь, мне заплатят, если я потерял ребенка?

Гоблины задумались над его словами, и в пещере повисла тишина.

— Неа, — сказал, наконец, Обормот. — Видимо, не заплатят.

— Вот именно! Нужно сдочно найти Огдому, пока беды не случилось.

— Валяй, ищи, — проворчал Цуцик. — Свистнешь, когда найдешь.

— Я? Я один не смогу! Вместе пошли. Хватит прохлаждаться!

Ворча и бранясь, гоблины поднялись на ноги, напялили шапки и отправились на поиски ребенка.