Он не знал колыбельных и вечно путал слова. Впрочем, Огроме было все равно.
— Весла на лодке качаются внутрь и вверх, ду-ди-дум-дум.
— АГУ! — сонно гулил Огрома. — АГУ!
— Хочешь еще? Щас спою. Весла на лодке качаются…
В дверь робко постучали. Красавчик пинком загнал таз с остатками пудинга под кровать.
— Да? — пропел Красавчик. — Кто там?
— ЭТО Я, НЯНЯ СЬЮЗАН, — раздался голос Исполины. — МОЖНО ВОЙТИ?
— Да, — отозвался Красавчик. — Но долько тихо. Я укачиваю малыша Огдому.
Дверь открылась, и вошла Исполина. На ней была розовая кожаная куртка и такого же цвета брюки. Под мышкой она держала розовый шлем.
— АХ, — выдохнула она. — МОЙ МАЛЫШ! ОН СОМКНУЛ ГЛАЗКИ!
— Да-да, — закивал Красавчик. — Все подому, что он засыпает.
— НЕ ЗНАЮ, КАК У ВАС ЭТО ПОЛУЧАЕТСЯ, НЯНЯ СЬЮЗАН. ВЫ СУМЕЛИ НАЙТИ К НЕМУ ПОДХОД.
Красавчик просиял. Что правда, то правда. Подход он действительно нашел.
— ОН СЕГОДНЯ ВЫПИЛ ВСЕ МОЛОКО? — обеспокоенно спросила мать.
— Гм… да, — солгал Красавчик.
— ВОТ И ПРЕКРАСНО. СОВСЕМ СКОРО У НЕГО ПРОРЕЖЕТСЯ ПЕРВЫЙ ЗУБИК. И ТОГДА МЫ НАЧНЕМ КОРМИТЬ ЕГО ТВЕРДОЙ ПИЩЕЙ.
— Ага.
— И ОН НАЧНЕТ БЫСТРО РАСТИ. ХОТЯ МАЛЫШ И ТАК ДОВОЛЬНО КРУПНЫЙ.
— Ммм, пожалуй… — протянул Красавчик.
— ПО-ВАШЕМУ, ЭТО НОРМАЛЬНО? ПРОСТО ОН ВЫГЛЯДИТ НАМНОГО БОЛЬШЕ СВОИХ СВЕРСТНИКОВ. ОН ЕЩЕ ПОМЕЩАЕТСЯ В КРОВАТКЕ?
— Ага, — ответил Красавчик. — В самый раз.
— ДЕЛО В ТОМ, ЧТО КАК-ТО Я ВИДЕЛА, КАК ВЫ ПЫТАЛИСЬ УТРАМБОВАТЬ ЕГО В КОЛЯСКУ. А НОЖКИ ВСЕ РАВНО ВЫСОВЫВАЛИСЬ.
— Гм…
— НУ, ОН ВРОДЕ ДОВОЛЕН, — заключила Исполина. — ВЫ ЗДОРОВО СПРАВЛЯЕТЕСЬ СО СВОЕЙ РАБОТОЙ.
— Ага.
— Я ПРОСТО ЗАБЕЖАЛА СКАЗАТЬ, ЧТО МЫ С КОЛОССОМ СОБИРАЕМСЯ ПРОКАТИТЬСЯ НА МОТОЦИКЛЕ. ВЫ НЕ ПРОТИВ?
— Бсе в подядке.
— ТОГДА МЫ НА ВАС ПОЛАГАЕМСЯ.
Исполина почтительно удалилась.
Огрома уже совсем уснул. Красавчик поднялся и, пошатываясь, перенес малыша в колыбель. Матрас прогнулся под его весом. Кроватка и вправду становилась мала ребенку. Огрома раскинул руки и ноги в стороны. Он лежал, упершись затылком в изголовье, а ножки торчали вверх на километр.
Конечно, тут что-то не так. Огрома должен расти, но не так быстро. Ему всего две недели от роду. По идее, только сейчас у него должен прорезаться первый зуб, после чего малыши начинают расти не по дням, а по часам. Но с Огромой все было иначе. Ведь вместо молока его кормили крапивным супом, отчего скорость роста стала головокружительной.
На самом деле уже не совсем правильно говорить суп. Ведь суп — это нечто жидкое и текучее. А гоблины неделю напролет экспериментировали с формулой псевдолекарства. Чего они только не добавляли в ведро: траву, прутья, гальку, листья, песок, поганки. Все шло в ход. Полученная смесь была настолько густой, что ее уже с трудом можно было называть микстурой. Так что Красавчику давно пришлось выкинуть бутылочку и кормить Огрому из таза с ложки.
То есть малыш уже и так перешел на твердую пищу. И ему это очень нравилось.
Теперь Огроме палец в рот не клади. Потому что у него прорезался не один, а все зубы разом, и он с легкостью пережевывал свое лекарство.
Любовь слепа. Красавчик, конечно, понимал, что Огрома рос слишком быстро, но отгонял от себя тревожные мысли. В любом случае малыш был счастлив, и Красавчик рад. А значит, все в порядке.
Сытый Огрома валялся в колыбели, посасывая большой палец, и сладко сопел во сне.
— Дремлет Огрома в своих хоромах, — тихонько напевал Красавчик.
Колыбель пугающе покрякивала под тяжестью малыша.
— Когда ты пдоснешься, я дам тебе лекадство, и все будет ходошо и чудесно… баю-бай…
— ЛЕКАЙСТВО! — пролопотал счастливый Огрома.
Его первое слово.
Остальные же члены гоблинского семейства места себе не находили. Дни проходили, а золотом и не пахло.
Им порядком надоело носиться с ведрами для ребенка, и вместо того чтобы наведываться всем семейством, они стали делать это по одному.
Сегодня пришла очередь Косоглаза. Вернувшись в пещеру, он швырнул пустое ведро в угол.
— Опять пусто? — вздохнул Свинтус.
— Опять, — буркнул Косоглаз. — Красавчик только наполнил таз и ушел. Я спросил о золоте, а он ответил, что треснет мне в глаз, если еще раз услышит этот вопрос.
