И снова Пачкуля! - страница 33

— Гм… — начала было Пачкуля, но вновь опоздала.

— Я! — во всю глотку уже верещала Крысоловка. — Чепухинда, назначь меня. Я делала отжимания с Верноном. Смотри, какие у меня теперь мускулистые руки. Даже через кофту видно.

— Отлично. Крысоловка — наша силачка. Следующее состязание — прыжки в высоту.

— Э… — протянула Пачкуля.

Но ее опередила Туту. Она спрыгнула со своего стула и принялась бешено скакать вокруг стола.

— Вот и чудесно, Туту, ты с этим справишься. А теперь успокойся, — проговорила Чепухинда.

Туту подпрыгнула еще пару раз, треснулась об угол стола и уселась, довольная, на свое место.

— Кто желает бежать в мешке? — продолжала идти по списку Чепухинда.

— Я хочу, — заикнулась Пачкуля, но ее прервала Шельма, пихнув локтем под ребра.

— Мечта всей моей жизни, — выдохнула она.

— Замечательно, Шельма, считай, что она сбылась. Следом метание ствола. Записываю тебя, Макабра?

— А то! — откликнулась та и угрожающе добавила: — Или, может, кто не согласен?

— Эй, послушайте, — запротестовала Пачкуля.

Но никто не обратил на нее внимания.

— Осталось выбрать четырех участников для эстафеты, — сказала Чепухинда. — Грымза, Тетеря, Вертихвостка и Чесотка. Вот и все. Роли распределены.

— Минуточку! — закричала Пачкуля. — А мне что делать? Меня совсем забыли.

— Правда? Какая досада.

— Но это нечестно! Идея о проведении Ойлимпиады принадлежит мне, я занимаюсь организацией мероприятия. А ты говоришь, что я не буду участвовать в состязаниях?

— Ну, я тоже вроде как не участвую.

— Но ты и не хочешь! — кипятилась Пачкуля. — Тебе только чаровидение и всемирную славу подавай.

— Да. А что тебе не нравится?

— А то, что я должна участвовать в Играх! Разве я не достойна?

Пачкуля обвела взглядом собравшихся, но те только пожимали плечами и отводили глаза. Какое им дело до того, что Пачкулю не выбрали? Ведь они-то в команду попали.

— Шельмуся? — жалобно протянула Пачкуля. — Даже ты за меня не вступишься?

Разумеется, лучшая подруга обязана была ее поддержать.

— Ну, — начала Шельма. — Успокойся. Мне жаль, Пачкуля, но ты же сама говорила, что решать будет Чепухинда. А сейчас прошу всех построиться, чтобы я могла снять мерки для костюмов…

— Всем оставаться на своих местах! — завопила Пачкуля. — Я перешла на здоровое питание, делаю зарядку и все такое. Если вы меня не допустите к соревнованиям, я устрою забастовку, и Ойлимпийских игр вообще не будет. До тех пор, пока кто-нибудь не захочет выполнять за меня эту адскую работу. Есть добровольцы?

Добровольцев не нашлось. Чепухинда с Пронырой занервничали.

— Вот видите? — сказала Пачкуля. — Что я говорила?

— Ладно, — буркнула Чепухинда. — Можешь участвовать.

— Правда? И что я буду делать?

— Ты возглавишь Большой парад открытия. Ты достойна чести нести наш флаг. Важная роль, не так ли?

Пачкуля задумалась и решила, что роль действительно важная. Участвовать в Играх, конечно, здорово, но возглавлять парад с флагом в руках впереди всех было гораздо почетнее. Она уже мысленно слышала аплодисменты зрителей в свой адрес.

— Правда? — переспросила она в конце концов.

— Правда. Ты наш официальный знаменосец.

— Ты точно не передумаешь в последний момент?

— Даю тебе слово.

— Отлично, — засияла Пачкуля. — В таком случае я согласна.

— Чудесно, Пачкуля, — пропела Шельма. — Моя знаменосная подруга. Постараюсь сделать твой костюм самым ярким.

— О, ну что ты… — смутилась Пачкуля.

Ее настроение резко улучшилось, и она даже позволила снять с себя мерки.

— Снова газету не принесли, Фундюк, — возмущалась королева Каменка. — Давненько я новостей не читала. Понятия не имею, что творится в Непутевом лесу.

— Неужели? Гм…

Разговор происходил утром следующего дня. Королевская семья как раз собралась за столом на завтрак. Король Фундюк ел яйцо всмятку, королева Каменка пила крепкий кофе с поджаристым тостом, а Сладкоежка жевала пончики с джемом и сливочным кремом и булькала розовой газировкой.

— Напиши им жалобу, Фундюк. Пусть уволят своего посыльного.

— Напишу, — пообещал король.

Разумеется, он ничего не напишет. Фундюк добровольно отказался от подписки на газету, не желая, чтобы королева Каменка читала заголовки.