В соответствии со специальным постановлением ЦК РКП (б), Тюменский губком 28 января 1921 года разослал в партийные комитеты совершенно секретное циркулярное письмо за № 433/27. Письмо подписали первый (ответственны) секретарь губкома Агеев и председатель Тюменской ГубЧК Студитов. В письме предлагается оказывать всяческое содействие органам ЧК. «В постановлении ЦК прямо сказано; – коммунисты должны быть чекистами». Проще говоря, коммунисты обязаны быть доносчиками-стукачами. (К слову сказать, Ответственный (первый) секретарь Губкома Агеев сам был членом коллегии ГубЧК, участвовал в суде ревтрибунала, подписывал смертные приговоры).
Дивно ли, что крестьяне именно на коммунистов перенесли весь свой гнев, вызванный беззакониями, и насилием «продразбойников».
3
На заседании президиума Тюменского губкома РКП (б) 10 января 1921 года Студитов доложил о политическом положении в губернии. Председатель губчека особенно подробно остановился на анализе массовых и очень острых антисоветских выступлений крестьян Ишимского уезда. По мнению Студитова, одна из главных причин недовольства – бесчинства профработников, хамское отношение к крестьянину, попрание его прав и достоинств.
Выступивший на заседании Инденбаум взял под защиту свою рать, взвалив вину за беспорядки на «скрытых контрреволюционеров». «Скрытые контрреволюционеры», «замаскировавшиеся белогвардейцы», «затаившиеся эсеры» и конечно же «кровопийцы-кулаки» – вот козырные, которыми губком, губисполком и губпродком отбивались от любых укоров, упреков, критики за просчеты в продработе. Любая беда, любое ЧП тут же объявлялись происками скрытых врагов соввласти, большевиков, революции.
Ни секретари губкома, ни председатель губисполкома не поддержали выводов губчека. Более того, руководители губкома сумели убедить президиум в своей правоте, и тот принял постановление: «Ничего серьезного в Ишимском уезде не произошло и не происходит».
Никаких практических выводов из тревожных сообщений Тюменский губком РКП (б) не сделал. Продовольственная разверстка началась без всякой политической подготовки, большевистские пропагандисты и агитаторы в деревни не заглядывали, маломощные и редкие сельские партийные ячейки разваливались.
Почему так случилось?
Пытались объяснить происшедшее некими объективными причинами, вроде малочисленности и слабости губернской партийной организации, нехватки подготовленных кадров партийных и советских работников, отсутствия пролетариата в губернии и т. п. Что ж, не станем сбрасывать со счетов и это, но суть в ином.
Главная причина, на мой взгляд, заключается в ошибочности политической линии, проводимой под диктовку ЦК РКП (б) губернским комитетом партии и его первым секретарем Агеевым. Они считали, что с сибирскими крестьянами (в большинстве зажиточными) нужно и можно разговаривать только с помощью силы. «Мы... часто принуждали там, где при более серьезной терпимой и длительной работе можно было бы добиться нужных результатов убеждением... и тем самым облегчили работу контрреволюции, создав в деревне почву острого недовольства своей политикой», – с запозданием признался губком РКП (б) в передовой статье своих «Известий» (№ 13).
В конце февраля 1921 года на расширенном собрании партийного актива обсуждалось политическое положение в губернии. В принятой резолюции причиной крестьянских волнений назывались «слабость политической работы среди крестьянства, неправильности в проведении посевной кампании, незрелость советского аппарата и неоформленность его функции... Контрреволюционные элементы явились в общем и целом естественными спутниками этих волнений, поднятыми до роли организаторов силой массового движения крестьянства».
Смотрите, как не стыкуется эта резолюция с официальной оценкой событий 1921 года в Тюменской губернии. Коммунисты губернии считают контрреволюцию спутником крестьянских волнений, которые, разливаясь вширь и вглубь, набирая скорость, в конце концов смогли спутников превратить в организаторов...
Орган ЦК РКП (б), газета «Беднота», в феврале 1921 года писала:
«Ишимский уезд Тюменской губернии восторженно приветствовал приход Советской власти.
