— Вирай! — я обернулась на голос нанимателя. — Отправляйся с Митизом во двор!
— Это чего вдруг?! — возмутилась я, упирая руки в бока.
— Потому что я так приказываю, — вкрадчиво произнес толстяк, прищуривая глазки, — я — твой хозяин…
Я мельком глянула на Митиза — еще одного здоровяка из когорты поварят: тот стоял, ухмыляясь, одной рукой поигрывая лохматым концом кушака, а второй придерживая лежащий на плече топор.
В голову забрались мысли гастрономического характера: закончилась свинина, и чтобы далеко не бегать, людям сейчас подадут хорошо прожаренную человечину. Мою человечину!
— Я не хочу! — попятилась я к стеночке, усиленно таращась на топор. Мой наниматель повернул голову, узрел орудие колки и хмыкнул.
— Ой, дура, — еще и головой сокрушенно покачал, — льда надо нарубить. Он — рубит, — тычок пальцем в сторону Митиза, — ты — собираешь, — тык в меня.
— А-а, — понятливо протянула я, и более не говоря ни слова, развернулась на выход.
Во дворе было светло — по периметру «патио» были подвешены огоньки. Зеленые и красные. Зеленые — хаотично, а красные — в определенном порядке — один за другим.
— А это что? — я провела указательным пальцем по алой пунктирной линии.
— Ну, ты и дура, — сообщили мне в очередной раз.
— Но-но! Ты мне не начальство, чтобы обзываться! За такое и схлопотать по культурному месту можно!
— Это по какому же? — совершенно искренне удивился Митиз.
— По этому самому, — я взмахнула бровями, намекая.
— Не понял…
— По маковке схлопочешь, — рассердилась я — начавшие падать в неба снежинки, стали забираться за шиворот. — Еще умнее станешь!
По-звериному оскалившись, здоровяк рыкнул, и со всей дури рубанул по огромному куску льда, поджидавшему на специальной возвышенности.
А предназначение красных огоньков выяснилось совсем скоро.
Пока я бегала и собирала кусочки льда, параллельно обмораживая себе пальцы, и ругаясь на чем свет стоит, из задней двери вывалился клиент. Клиент был «готов» и собирался посетить то самое культурное место, которое, слава богам, в этом заведении ни мыслей не читало, ни вслух не высказывалось.
Так вот, почти выпав из дверей, посетитель «Коня» выпрямился, сделал стойку, но ровно через секунду его повело, и он чуть не грохнулся в снег. Вот так, шатаясь из стороны в сторону, словно корабельная палуба от качки, человек побрел в сторону сортира, ориентируясь по своему собственному компасу. И пока шел в верном направлении, все было в порядке. Но стоило ему ступить не туда…
— Бз-з-з-з! — чудак подпрыгнул, и вернулся на прежнее место.
Еще шаг, второй…
— Б-з-з-з! — клиента снова передернуло, и он быстренько вернулся на место.
— А-а! — наконец догадалась я. — Это посадочная полоса!
— Чего?! — не понял меня Митиз.
— Я говорю, это свето-звуковой детектор надлежащего направления для исправления нужды!
— Чего?! — глаза верзилы полезли из орбит.
— Ай, Митя, — махнула я на него рукой. — Работай давай. Труд облагораживает человека и превращает обезьяну в хомо… в хомо… — я брезгливо посмотрела на чешущегося в паху толстяка, — в общем, тебе еще арбайтен и арбайтен…
Противный «бз-з-з» уже давно замолк, да и возвращения клиента я не заметила, поэтому и забеспокоилась. Пришлось намекать Митизу, что неплохо бы проверить состояние затихшего в сортире путешественника.
Махнув головой, здоровяк ответственно зашагал к каменно деревянному домику и со всей дури, не предупредив и одиночным стуком, дернул дверь на себя. Результат не заставил себя долго ждать и вывалился наружу, уткнувшись носом в снег, подставляя облачному небу белоснежный волосатый зад.
Я прыснула со смеху и быстренько ретировалась с поля боя, дабы избежать участи оказывающего первую вытрезвительную помощь.
Ох, и умора!
В зале, как мне показалось, стало еще более шумно. Градус повышался. Количество сидячих мест увеличивалось. С одной стороны за счет упавших под столы, с другой стороны — за счет уплотнения рядов обнимающимися и «ты-меня-уважаешь» собутыльников.
Сгрузив наколотый лед и объяснив, куда запропастился Митька, я подхватила новый заставленный чарками поднос, и нырнула в хаос вечернего гулянья.
