— Давид… эээ… — хотел прибавить отчество, но решил, что это излишнее. — Не отвлекайтесь. Цените мое время. Имеете что сказать — я готов послушать. А если вам очень хочется поизвиняться, то можете повесить у себя над кроватью мой портрет и каждый вечер перед сном исповедоваться на него, как на икону.
Дворецкий икнул, захлопал глазами, подергал себя за пейсы и кивнул.
— Вы таки правы, ваше высочество… И я положил ваши слова прямо возле сердца. А сказать имею за охрану. Что, с позволения спросить, за лабаз, что его сторожит одно только ваше славное имя? Я конечно ничего не имею против имени великого воина и правителя, оно таки грозное и многих пугает. Но не у всех есть уши, чтобы слышать? И вы ведь несильно удивитесь, ваше высочество, что найдутся даже такие, которые совсем не понимают слов. И что тогда делать старому Давиду? Гевалт кричать?
— Согласен. Но у меня сейчас нет ни одного воина. Но я думаю над этим. В крайнем случае, пару дней придется как то…
— Азохен вей! Зачем «как-то»? — взмахнул рукавами дворецкий. — Разве здесь мало народа, что только и может, как махать железками, да пускать кровь кому попало, даже совсем не спрашивая их согласия. Мы таки можем поручить им в кои-то веки сделать хоть что-то полезное?
— Признаться, я не вполне понимаю.
— Ваше высочество изволит смеяться над своим верным слугой! Сами давно послали за ланистой, а делаете вид, будто не понимаете, что Давид говорит о гладиаторах.
«Дьявол! Ну, конечно же! Как я мог забыть о рудиариях?! Они, как говорится, давно искупили любую вину кровью, и точно не захотят снова оказаться в числе преступников. А никакую иную работу им не найти. Во-первых, — действительно не умеют ничего, как сражаться. А во-вторых, — законы гильдии не позволят принять в цех бывшего зека даже помощником подмастерья. Вот поэтому, а не из любви к искусству, большинство рудиариев остается жить при цирке»
* * *
Мир полон несправедливости и мелкой пакости…
Ну почему, как только ты начинаешь засыпать или расслабишься, готовясь вздремнуть, соседу приходит неодолимое желание просверлить в стене дырку или затеять перестановку мебели.
