Придушенно всхлипнув, Берислава кое-как натягивает на сопротивляющиеся губы подобие улыбки. Протянув руку вверх, ласково касается его шрамов.
— И ты меня прости…
— Не о чем беспокоиться, — перехватив эту самую руку, Сигмундур ее целует, — а в честь примирения у меня кое-что для тебя есть.
Еще плачущая, хоть и старающаяся это искоренить Берислава удивленно поглядывает и на него, и на куртку, к которой направляется.
Но стоит только китобою вытащить из кармана мешок с конфетами, как ее глаза заволакивает радостью. Столь пронзительной, столько детской, столь искренней… ему кажется, такую он еще не видел.
— Господи, ты нашел их…
— Ты их любишь? — с надеждой зовет мужчина, возвращаясь на прежнее место и отдавая девочке свою находку, — вроде, шоколадные…
— Шоколадные, — подметив это слово на упаковке, Берислава всхлипывает, но улыбается теперь широко. Тепло. — Откуда?.. Как?..
— Магия северного сияния, — басисто посмеивается Сигмундур, целуя ее лоб.
Берислава кусает губы. Снова.
— Спасибо тебе… я даже… я даже не могу выразить, Сигмундур… спасибо!
И за эти горящие глаза, где высыхают слезы, и за это удовольствие на лице, такое искреннее и чистое, и за это тепло китобой готов скупить эти конфеты по всей стране. Сколько бы за них не пришлось выложить.
— Не за что, моя хорошая, — он растирает ее спину, не отстраняя от себя и с любовью наблюдая за тем, как рассматривает конфеты, — пошли пить чай. Кажется, ты замерзла.
Правду говорят, что после ссор близость воспринимается куда острее. И куда ярче становится, насыщаясь новыми красками, наполняясь эмоциями.
Порой в постели проходит примирение и тогда это поистине великолепные занятия любовью.
Но когда примирение в постели не начинается, а продолжается, это уже не просто секс. Это совершенство.
Этой ночью Берислава отдается Сигмундуру сполна. Он предлагает ознаменовать начала принятия друг друга со всеми страхами тихим сном, тем более, пока это — предел его мечтаний, но девушка многозначительно качает головой.
— Если ты не очень устал, я хочу любить тебя, Большой кит. Очень хочу.
Ну разве же под силу отказать такой просьбе?
Китобой отвечает убежденным согласием.
…Она сверху. Спиной касаясь его груди, руками переплетя его руки, запрокинув голову, страстно стонет от каждого движения. Такая маленькая, идеально подходит для подобной позы. А чувствительности можно только позавидовать — едва китобой накрывает пальцами ее грудь, лишь слегка массируя, Берислава ускоряется, стиснув зубы. И изгибается, сладостно схватив ртом воздух. Китобой ведет себя так, как обычно делает она сама. Забирает ее последний перед разрядкой вдох. Утягивает себе. И, по-звериному отчаянно простонав, кончает вместе со своей Северной ночью.
…Она снизу. Обняв его ногами за талию, уложив ладони на щеки, не отрываясь, смотрит в глаза. Ей нравится, как дрожат его ресницы, ходят пазухи носа, улыбка превращается в сладострастный оскал. Сигмундур исследует ее тело, а она, не отставая, движется по его. И после тяжелого дня, проведенного на таком огромном расстоянии, ему хорошо. Слишком. Благо, Берислава не пугается, а лишь радуется, когда его стоны начинают напоминать собой рык. Она знает, что это предваряет удовольствие. Берет основной темп на себя, движется с новыми силами. И смотрит. Неустанно смотрит. Ее смелый пальчик пробирается немногим ниже члена — поза тому способствует. И Сигмундур, едва она соблазнительно улыбается, надавливая, взрывается оргазмом. Как и всегда — таким, от которого встают дыбом волосы на теле, а дрожь желания еще долго потряхивает, проверяя на прочность.
Ближе к часу ночи они оба засыпают. Сигмундур, с удовольствием обвивший свое сокровище, и Берислава, на сей раз устроившаяся практически полностью на его теле. Она целует грудь, потягивает волосы, подразнивая, но в остальном — идеально-нежна. И каждое ее слово, каждый вздох возносит к небу.
— Я люблю тебя.
— Я люблю тебя.
…Волки приходят. Но никто, совершенно никто, крепко заснув, их не замечает.
* * *
Сегодня на ужин мясо по-французски.
Улыбаясь, Берислава выкладывает в форму поверх нарезанного картофеля куски свиной шеи, обильно, как Сигмундур любит, посыпанные перцем. Соли тоже не жалеет, но лишь с левой половины блюда, помеченной веточкой укропа. Такое соленое ей не нравится.
