Саяма вернулся в школу и зашел в Библиотеку Кинугасы.
Он сел за стол у стойки, открыл книгу и начал читать.
Он положил одну сторону книги на стол, листая страницы только правой рукой. Это был первый том книг по исследованию мифологии, написанных Кинугасой Тэнкё. Он читал раздел, посвященный эпической поэме Нибелунгов.
Из-за старого стиля высокой печати иллюстрации растекались по страницам, но это не мешало разобрать написанное.
«Песнь о Нибелунгах» была европейским эпосом, по большей части распространенным в Германии, и базировалась на скандинавской легенде, известной как «Сага о Вёлсунгах».
— Согласно саге, юноша по имени Сигурд обучался мужчиной по имени Регин, и убил дракона по имени Фафнир священным мечом Грамом, который ему вверили. Когда он испил немного крови Фафнира, он получил способность слышать голоса животных. Птицы сообщили ему, что Регин планирует его убить и присвоить его славу себе.
Он перевернул страницу.
— После убийства Регина Сигурд полюбил женщину по имени Брунгильда, но его заставили забыть ее при помощи магии и вместо этого избрать женщину по имени Гудрун. Однако Брунгильда, когда всё выяснила, на него разгневалась, и решила погубить их всех.
Как только Саяма закрыл книгу, другой голос продолжил рассказ.
— В саге Сигурд погиб во сне от руки убийцы, но в эпической поэме он умер после удара в сердце в то место слева на спине, которое не было покрыто кровью Фафнира из-за упавшего туда листка.
То были слова высокого мужчины, стоящего за стойкой с бумажным стаканчиком.
Саяма повернулся к нему и спросил:
— Некоторые мифологические имена совпадают с реальностью. …Разве Вы не заметили? В Германии Сигурд носил имя Зигфрид. И Гудрун стала Гутрун. …Разве никто не сверял совпадение этих имен?
— Нет, они не сверялись.
— Вот как, — Саяма постучал по корешку книги в твердом переплете. — Я полагаю, таким же будет ответ на вопрос, стоило ли их вообще сверять.
Легкое постукивание заставило Баку поднять головку и подражать движению Саямы, постукивая по его плечу. Парень горько улыбнулся.
— Каково это — быть тем, кого все ненавидят?
Зигфрид отхлебнул от своей чашки перед тем, как ответить.
— Единственное достоинство в том, что вся эта враждебность закончится в час моей смерти. В прошлом на меня несколько раз покушались, но попытки были несовершенны, поэтому я не умер.
— Ха. У вас весьма сильное желание умереть. …В таком случае, какой же смерти вы хотите?
— Умереть от руки того, кого я предал, и кто по-прежнему меня ненавидит — попросту слишком ужасно, чтобы мне это принять. Это будет идентично смерти Сигурда.
Зигфрид поставил стаканчик на стойку и рассмеялся на глухой звук бумаги.
— Саяма Микото, задумайтесь над этим. Подумайте об этом со всей серьёзностью. Ненависти не избежать. Вопрос в том, насколько вы сможете уменьшить эту злобу, и кто в итоге сможет Вас понять.
— И Вы не преуспели в обоих случаях?
Зигфрид ничего не ответил, потому Саяма вздохнул.
— Что за хлопотная идея. Быть взрослым действительно сложно. Вы знали, что нечто подобное может случиться, тогда почему?
Саяма повернулся к Зигфриду. И затем медленно произнес, словно самому с себе.
— Почему вы ввязались в Концептуальную Войну?
В середине взора Саямы старик уставился прямо на него и не двигался.
Саяма ждал. Он ждал, пока его слова растворятся в воздухе библиотеки.
