Что это было?
Она не знала.
Что она знала — так это слова, которые должна произнести. Она взглянула вперед. В ее размытом взоре фигура, стоящая перед ней, также предстала размытой. Брюнхильд заговорила с этим человеком, что будто бы обладал неопределенной формой.
Прошу.
— Спасите…
Спасите этого птенца.
— Спасите!..
Когда она говорила, ее дыхание словно застряло в горле.
И тогда нечто пронеслось мимо ее ног. Это был шорох черного кота. Она глянула вниз, и размытость ее взгляда скатилась по щекам. Едва в глазах немного прояснилось, она увидела черного кота, трущегося о мужскую голень. И сверху ей послышался голос:
— Понял. …Я помогу Вам.
Брюнхильд взглянула наверх. Это движение вынудило нечто большое скатиться с ее глаз, и ее взор обрел кристальную чистоту.
В своем поднятом взгляде она увидела Зигфрида. Он взирал на нее сверху вниз. На его угловатом лице не было ни улыбки, ни злобы, ни печали. Он смотрел на нее самым обычным образом.
Брюнхильд повысила свой дрожащий голос вопросом:
— Правда?
— Безусловно, между нами иногда возникали конфликты, — он кивнул, шагнув в сторону, приглашая ее одной рукой. — Однако, Вы пришли ко мне, признав, что есть нечто, с чем вы не можете справиться самостоятельно. Вы сформировали слова и пытались открыть эту дверь. И все это Вы проделали ради кого-то другого. — Он перевел дух. — Подобные действия требуют мужества. У меня нет причин Вам отказывать. И у Вас нет причин для слёз. В конце концов, я спасу эту птицу, и она отблагодарит Вас за то, что вы приняли правильное решение. … Проходите, юная девушка. Это было ваше решение.
●
Когда выяснилось, что Зигфрид останется в библиотеке на всю ночь, Саяма его оставил и вернулся в свое общежитие.
Перед тем как уйти, он набрал в чайник свежей воды и купил три кукурузных супа в торговом автомате рядом со зданием школы.
… Я действительно стал внимательным.
С этой мыслью он направился на второй этаж здания общежития. Он вошел в коридор и отметил, что багаж, стоявший у его комнаты, пропал.
— О?
Он заглянул внутрь и обнаружил, что в комнате не горел свет.
Неужели Синдзё-кун лег спать, не дожидаясь меня? Любопытствовал он, входя в комнату.
Комната освещалась бледным светом луны, и в ней навели порядок. Несколько коробок оставались на полу, но…
— Это багаж для совместного использования?
Не похоже было, чтобы Синдзё прикасался к полкам сбоку от кровати, чемодану у стены, или другим местам хранения, что он делил с Саямой. Закрытые коробки стояли перед ним в ожидании распаковки.
Я полагаю, мне следовало вернуться раньше, подумал Саяма, поместив пакет из магазина на стол.
Он обнаружил на столе записку. Она была написана на оторванном листе бумаги. В центре значилось: «Я устал, потому иду спать, не дожидаясь тебя. Извини».
Прочитав записку, Саяма посмотрел на нижнюю койку. Он увидел силуэт Синдзё, лежащий поверх матрасов.
…Вот, значит, как это, иметь соседа по комнате.
Когда он кивнул и положил записку назад на стол, Баку неожиданно спрыгнул туда с его плеча. Зверек побежал и скакнул дальше к столу, который принадлежал Синдзё.
Письменные принадлежности, принесенные парнем, оставались лежать на столе.
Там находились красный тканевый пенал для карандашей, связки с отрывными листами и компьютер, похожий на ноутбук. Отрывные листы были двух типов. Одни в линейку, а другие — рукописная бумага японского стиля.[6]
Баку забрался на одну из связок бумаги и тут же заснул.
…Это важно для Синдзё-куна?
Баку не ответил и даже не повернулся в сторону Саямы. Он уже свернулся калачиком и крепко спал.
Саяма выдал небольшую улыбку.
Он повернул глаза на свой собственный стол и увидел учебные принадлежности, которыми он пользовался с первого года.
Он потянулся к углу стола. Там разместилась фотография в рамке.
Он подхватил небольшую деревянную рамку перевязанной левой рукой и выставил ее на лунный свет.
На фотографии изображался обширный спортзал. Он ярко освещался, и белая платформа для победителей виднелась в нижней части. Парни, одетые в кимоно для каратэ, стояли на первом и третьем месте.
Саямы на фотографии не было.
Он молча вернул рамку на прежнее место. Шрамы на левой руке сияли белизной в лунном свете.
