Квартал, где живет Конноли, расположен в самом центре разбросанного на добрую квадратную милю городского района между Хэмпстед-роуд и Олбани-вэй. Подойти к дому задворками Конноли решил, чтобы избежать ненужных встреч с соседями или приятелями. И все же в переулке, где местные жители оставляют свои машины, вынырнувший откуда-то парень приветственно кивнул Конноли. Тот ответил едва заметным движением брови — и молча продолжил путь. У входной двери его дома Шеба оглянулась. Молодой человек застыл посреди переулка и не сводил с них глаз.
— Кто это? — спросила она у Конноли.
— Да так… Брат одного из дружков моей сестры.
— Ты бы что-нибудь придумал заранее, — посоветовала Шеба. — На случай, если он поинтересуется, кто я такая.
— Не переживай, — буркнул в ответ Конноли. Не слишком, на взгляд Шебы, дружелюбно. Он успел открыть дверь и провел Шебу через крохотную домашнюю прачечную и прихожую, прямо на кухню.
Шеба вспоминала, что была поражена чистотой и порядком вокруг. Пластиковые, «под дерево», поверхности стола, тумб и полок были абсолютно пусты. Квадрат кафеля над раковиной сиял белизной. На полу ни соринки, ни пятнышка — даже в стыках между плитками. Единственным свидетельством того, что кухней все-таки пользуются, было аккуратно сложенное розовое полотенце на краю сверкающей металлической раковины.
Вместо предложенного чаю Шеба захотела простой воды. У Конноли был какой-то растерянный вид; когда Шеба потянулась к нему, чтобы поцеловать, он притворился, что не заметил, и отвернул голову. Шеба похвалила чистоту в доме. В сравнении с кухней миссис Конноли, сказала она, ее собственная — сущий позор. Конноли промолчал, но Шебе показалось, что замечание ему не понравилось.
— Нет, правда, Стивен! Твоя мама, должно быть, целыми днями чистит и драит.
— Вот еще. — Конноли насупился. — Ничего подобного. Просто любит, чтоб чисто было.
Чуть погодя Шеба спросила, можно ли посмотреть дом. Конноли кивнул. По лестнице на второй этаж они поднимались в молчании.
— Это столовая. — Конноли открыл дверь комнаты, пропитанной тошнотворным запахом освежителя воздуха.
Шеба с порога окинула взглядом дешевый цветастый палас, выставку рамок со школьными фотографиями Конноли и его сестры и громоздкий комплект мягкой мебели — два кресла и диван — в коричневую и кремовую полоску. Шеба говорит, что впервые увидела такой набор «не в кино, а в жизни». Ее почему-то насмешило это зрелище. «Все равно что встретить плачущего клоуна, — объясняла она, — или моряка с татуировкой-якорем на руке».
Следующая комната оказалась спальней родителей. Конноли заколебался, прежде чем открыть дверь, и Шеба, чувствуя, что ее шутки нервируют парня, молча глянула на безукоризненно заправленную двуспальную супружескую кровать. По дороге на третий этаж поинтересовалась, нравится ли Конноли отдыхать в Малдоне.
— Нормально, — ответил Конноли и добавил хмуро: — Тебе не подошло бы.
На верхнем этаже располагались комнаты Конноли и его сестры. Не раз пытаясь представить спальню Конноли, Шеба рисовала в воображении нечто похожее на берлогу своего брата, когда Эдди был мальчишкой: спертый воздух, череп с костями, намалеванный на двери, на полу крикетные биты вперемешку с шахматными фигурами и прочим чисто мальчишеским хламом.
Спальня Конноли ничем не напоминала логово Эдди. Идеально квадратная и идеально белая, она блистала той же чистотой, что и весь дом. Шторы и покрывало из скрипучей синтетики с узором из гоночных машин. На стене перед кроватью — большой постер с изображением, едва ли не в натуральную величину, американской кинозвезды, которую Шеба видела на экране, но назвать затруднилась. Фривольная поза актрисы на снимке, ее зазывно приоткрытые губы смутили Шебу — она почувствовала себя старой и убогой. Опасаясь, что Конноли увидит, как она глазеет на постер, Шеба спешно отвела глаза и в этот момент заметила под ногами звезды витиеватую синюю надпись: «Соблазнительная леди». Шеба давно гадала, откуда Конноли взял эту чудную старомодную фразу, и на миг погрустнела, представив, как, сидя в этой комнатушке, мальчик усердно срисовывает причудливые буквы.
