— Нет, Фараатаа.
— Нет?
— Я вижу, как в твоей голове сверкает старая история. Наследный Принц, Король Который Есть, как можешь ты заявлять это о себе? Ты никогда не можешь быть этим Королем!
— Ты забиваешь мне голову своей чепухой. Оставь меня, или я выкину тебя.
Валентайн почувствовал удар, толчок. Он отразил его.
— Наследный Принц — существо, полностью лишенное ненависти. Можешь ты это отрицать, Фараатаа? Это часть легенды вашего народа. Он лишен жажды мести. У него нет страсти к разрушению. А в тебе нет ничего, кроме ненависти, мести и разрушения, Фараатаа. Если все это убрать из тебя, то останется скорлупа, шелуха.
— Глупец!
— Твое утверждение ложно.
— Глупец!
— Позволь мне выпустить зло и ненависть из тебя, Фараатаа, если ты хочешь быть Королем, как ты о себе заявляешь.
— Ты несешь дурацкую чушь!
— Давай, Фараатаа, освободи Данипиуру. Отдай мне свою душу для исцеления.
— Данипиура умрет в течение часа.
— Нет, Фараатаа.
— Смотри!
Переплетенные кроны деревьев джунглей расступились, и Валентайн узрел Нью-Велализьер в отблеске факела. Храм из переплетенных прутьев, знамена, алтарь, ярко горящий погребальный костер. Метаморфская женщина, безмолвная, величественная, прикованная к каменной глыбе. Лица, окружающие ее, пустые, недобрые. Ночь, деревья, звуки, запахи. Музыка. Монотонное пение.
— Освободи ее, Фараатаа. А потом приходите ко мне, ты и она и давай установим то, что должно быть установлено.
— Никогда! Я отдам ее Богу собственными руками, и ее жертвой заглажу преступления Осквернения, когда мы убили наших богов и в наказание были обременены тобой.
— Ты ошибаешься даже в этом, Фараатаа.
— Что?
— Боги отдались без принуждения в тот день в Велализьере. Это была их жертва, которую ты не понял. Ты изобрел миф Осквернения, но это ошибочный миф, Фараатаа, это ошибка, это абсолютно неверно. Водяной король Низноорн и водяной король Домзитор отдались в жертву в тот далекий день просто, как водяные короли отдаются нашим охотникам, когда огибают Зимроель. А ты не понимаешь. Ты вообще ничего не понимаешь.
— Глупости. Безумие.
— Освободи ее, Фараатаа. Пожертвуй твоей ненавистью, как водяные короли жертвовали собой.
— Я убью ее сейчас своими собственными руками.
— Ты не можешь этого сделать, Фараатаа. Отпусти ее!
— НЕТ!
Страшная сила этого "НЕТ!" была внезапна. Она поднялась, как океан, в своем величайшем гневе и устремилась вверх к Валентайну, набросилась на него в ошеломительном натиске выталкивая его, раскачивая, унося на мгновение в хаос.
Пока он пытался оправиться, Фараатаа метнул вторую такую же молнию и третью, и четвертую, и они поражали его с той же сокрушительной силой. Но тут Валентайн почувствовал мощь водяного короля, лежащую в основе его собственной, он перевел дыхание, восстановил равновесие, снова обрел свою силу. Он потянулся к вождю мятежников.
Он вспомнил, как все было в тот раз, много лет назад, в последний час войны восстановления, когда он вошел один в судейский зал Замка и увидел там узурпатора Доминина Баржазида, кипящего от ярости. И Валентайн послал к нему любовь, дружбу, сожаление о том, что произошло между ними. Он послал надежду дружеского решения расхождения, прощения за совершенные грехи, безопасного выхода из Замка. На это Баржазид ответил полным пренебрежением, ненавистью, злобой, презрением, воинственностью, объявлением нескончаемой войны. Валентайн ничего этого не забыл. И снова повторялось то же самое: отчаянный, наполненный ненавистью враг, яростное сопротивление, резкий отказ свернуть с дороги смерти и разрушений, отвращения и омерзения, презрения и пренебрежения.
От Фараатаа он ожидал не большего, чем от Доминина Баржазида. Но он все еще был Валентайн, и он все еще верил в возможность торжества любви.
— Фараатаа!
— Ты ребенок, Валентайн.
— Перейди ко мне с миром. Отбрось свою ненависть, если ты хочешь быть тем, кем себя заявляешь.
— Оставь меня, Валентайн!
— Я иду к тебе.
— Нет! Нет! Нет! Нет!
На этот раз Валентайн был готов к взрывам отрицания, которые, как глыба, накатывались на него. Он взял силу ненависти Фараатаа и отбросил ее, предложив вместо нее любовь, доверие, веру, но в ответ получил еще больше ненависти, безжалостной, неизменной, непреклонной.
