I
Мингель Озманн с Желтого Антильского острова обслуживает приезжих дам за плату. Я ни в коем случае не хотел бы расстаться со своей независимостью. Я ежедневно зарабатываю ее своим потом, хотя в постели я и стараюсь, чтобы его было как можно меньше, совершая лишь столько движений, чтобы не обращать на себя внимания в этом неприятном смысле. Для меня было бы позором, если бы какая-нибудь из клиенток могла сказать: Мингель, вы вспотели. Или: Мальчик, вытрись моим полотенцем.
С утра я навещаю женщину из Бостона, массирую ее в отеле, а потом иду к своей дохлятине, бельгийке, оплатившей меня на полный день. Поэтому можно считать, что женщина из Бостона — уже левая работа. Соблюдая контракт, заключенный с бельгийкой, я иду с ней плавать, потом на пляжном лежаке держу какое-то время ее мертвую лапку в моей руке, растираю ее. При этом, наслаждаясь прелестью свободы, я ощущаю, как антильский ветер овевает мои мускулы. После обеда мне предстоит «нападать» на мою Мики, так она себя называет, в ее номере; собственно, она говорит мне: «Ты должен сначала позвонить мне, мальчик, ты же не можешь просто напасть на меня, потому что я хочу знать, когда ты придешь.» Поэтому я и говорю «нападать», я не могу не вспомнить об этом предупреждении, когда после телефонного звонка поднимаюсь с пятого этажа этого большого здания, где находится мой номер, на шестой этаж, к ней.
Я испугался до смерти, когда сегодня утром на пляже ее старческие пальцы коснулись меня, прервав мою краткую дремоту. Не трогай меня, старая кляча, воскликнул я. Она испуганно отдернула пальцы. Пока я плыл к отдаленной песчаной отмели, чтобы израсходовать энергию, как-то заполнить день, я пытался осознать ее достоинства. Мне нужен какой-нибудь конкретный пункт, на котором я мог бы сконцентрироваться. Тогда все остальное — дело настроя. Так что я стараюсь, работая на клиентку, потому что она должна получить настоящий товар согласно договору, а это не только одна физическая работа, но и внутренняя сосредоточенность на предмете моих усилий, то есть в какой-то точке я должен соприкасаться с ней и внутренне, и дать ей нечто, что она увезет с этого солнечного пляжа с собой в туманную Бельгию.
После обеда я нашел выход в таком сравнении: я обнаружил, что кожа на тыльной стороне моей ладони, возможно от защитного крема, на ощупь такая же похожая на бумагу, как и у моей Мики: это явная реакция на воздействие солнца, воды и крема, поскольку моя природа 32-летнего мужчины никак не предполагает трупных проявлений, — так что можно было считать, что мы и в этом отношении были двумя равными людьми, соединяющимися после того, как я стянул с нее платье, пояс для чулок, бюстгальтер и загнал на кровать. Она была совсем ручная и готова была на все, даже на расторжение договора, лишь бы как-то сократить астрономическое расстояние, отделявшее ее от меня, она словно говорила: «Мальчик, Мингель, оставь все это и выспись или принеси себе снизу выпить, позволь мне только смотреть на тебя, а можешь запретить мне и это, и я уйду пить кофе, без всяких условий, ты не обязан при этом бросать на меня благодарный взгляд…» Когда она была в таком настроении, трогательном и окончательно завоевавшем мое расположение, я попросил у нее отдельный чек на четыре тысячи долларов, немного погодя я и правда обнаружил его в кармане брюк. Она явно была богатой наследницей или вдовой. Я не хотел спрашивать об этом, чтобы не показаться думающим только о деньгах.
II
В саду и на террасах дорогого отеля хозяйничают буря и ливень. Со столов летят посуда и скатерти. Декорации «Южного ночного бала» повреждены. Я хотел бы, чтобы разрушения в этом курортном месте оказались достаточно большими, чтобы сообщение об этом распространилось по всему свету, и тогда наш Желтый остров приобрел бы всемирную славу. Только в этом случае от бури был бы прок. Но сегодня на это нечего рассчитывать, разве что какой-нибудь самолет рухнет при попытке совершить вынужденную посадку, потому что от этого ливня можно ждать только мелких пакостей.
