Нет, я точно не вынесу этих мучений. Мой разум отказывается понимать то, во что я был втянут столь нечестным способом. Я представил что будет, если я вдруг сделаю то, что задумал Первый Магистр.
Власть. Безграничная власть над миром. Вот чего добивается Дарт Эвил. Этот сумасшедший вбил себе в голову, что он получит эту власть. И это помогу ему сделать я. Нет! Не выйдет!
Мне вдруг захотелось броситься на Эвила. Хотелось закричать, что я не позволю этого сделать. Вместо этого я на удивление своему измученному разуму произнес спокойным голосом:
- Я принесу тебе Железный Шлем!
Страшная догадка вкралась в поток бешеных мыслей. Меня околдовали. Дарт Эвил сковал мою волю, оставив для большего эффекта свободным разум. Теперь я буду беспрекословно исполнять его планы, в душе проклиная его и мучаясь от бессилия что-либо сделать. Рано или поздно я пойму бессмысленность борьбы разума и воли. Но это будет уже не столь важно. К тому времени я раболепно преподнесу Первому Магистру ключ от власти. И тогда в мыслях я поклялся, что найду способ расстроить планы этого маньяка. Если я покончу с собой, на мое месте будет другой. В конечном счете найдется человек, который исполнит желание Эвила.
И тут меня осенило! Почему Азгеноты сами не отправятся на поиски Шлема? И зачем было целую неделю выискивать именно меня?
Да потому, что я - ЕДИНСТВЕННЫЙ, кто сможет совершить задуманное. И мне почему-то показалось, что это связано с моим таинственным происхождением и со странным амулетом, тщательно спрятанным среди складок плаща.
Тогда же в моей голове появились робкие зачатки смелого плана, который я с успехом осуществил позже...
- А вот и твой спутник, Фальк из рода Фагри.
Я посмотрел в направлении, указанным Дартом. Там меня ждал еще один "сюрприз".
Ко мне приближался человек внушительных размеров. Хотя я бы удержался называть его человеком. Его мускулистое тело пепельно-стального цвета было покрыто бесцветной порослью. Такие же прозрачные волосы украшали его огромный череп. Костяшки гигантских кулаков украшали какие-то наросты, похожие на стальные шипы. Такие же шипы, но гораздо больших размеров, имелись на предплечьях рук, образуя ряд, похожий на пилу. Лицо выглядело еще более внушительно. Капли желтой пены капали с узких бледных губ и обнаженных клыков величиной с мизинец. Ноздри широкого носа все время раздувались, издавая звуки кипящего котла. Но самым ужасным во всем его виде были его глаза. Глубоко посаженные, красного цвета они свирепо смотрели ненавидящим взглядом, так что становилось не по себе.
Да, попутчик мне достался хоть куда. Не завидую тому, кто попробует оскорбить Фалька. И особенно не завидую себе, если вдруг вздумаю затеять с ним опасную игру...
- Надеюсь, вы подружитесь, - хихикнул лорд Дарт. - В путь отправитесь завтра. А сейчас можешь отдохнуть, мальчик мой.
Отдых? Этот ублюдок, видимо, решил посмеяться надо мной. О каком отдыхе может идти речь, если меня отправляют на верную смерть, да еще предложив в спутники монстра, готового в любую минуту растерзать меня на клочки. У Первого Магистра, в отличии от других Азгенотов, есть чувство юмора.
На этот раз мне предоставили более комфортабельное помещение. Это была небольшая келья. Всю ее мебель составляла деревянная кровать, застеленная свежим бельем, и небольшой тисовый столик, на котором я заметил поднос с той же пищей, которая была утром. Наевшись досыта, я с восторгом плюхнулся на перину, показавшуюся мне невероятно мягкой.
И тут же разозлился. Идиот! Его затянули в темные дела, а он радуется, словно ребенок.
Нужно расслабиться и продумать ближайшие планы.
Однако вино и чары подействовали и сейчас. Через пару минут я уже спал, наполняя келью оглушительным храпом.
4
На этот раз я проснулся без посторонней помощи. И как раз вовремя. Только я приоткрыл заспанные глаза, донесся звук приближающихся шагов и затем скрежет открываемого замка.
Массивная дверь открылась. На пороге стоял, ухмыляясь, Глинк. Его левый глаз снова вперился в меня. Это опять вызвало у меня отвращение. Правая рука лорда Дарта Эвила вошел в келью, и чуть не упал, споткнувшись о деревянный плинтус. Однако вместо того, чтобы выругаться, как того следовало ожидать, одноглазый вдруг склонился почти до земли, скрестив руки на груди, саркастическая улыбка вновь скривила его лицо. Он произнес язвительным тоном:
