— Я не понимаю, — сказала она, опускаясь в мягкое кресло рядом с братом.
— Чего именно?
Колин сидел, закрыв глаза и откинув голову на подушки.
Пэкстон попыталась принять ту же позу, но ей она показалась неудобной.
— Мама на тебя не надышится. Папа больше не пристает с гольфом. А ты по-прежнему только того и ждешь, как бы убраться отсюда.
— Тебе ли этого не понимать, Пэкс. На защиту уходит слишком много сил.
— Если ты вернешься, то ужинать здесь каждый день будет не обязательно. Это для меня обязательно, потому что я тут живу, но ты-то найдешь себе другое жилье.
— Я знаю.
— Так возвращайся, — попросила Пэкстон. — И летай на работу отсюда, а не из Нью-Йорка.
— Мне кажется, я пока еще не готов.
— Не готов к чему? Помогать своей семье? Черт возьми, Колин, ты неплохо устроился.
Почему она нападает на брата? Он ведь этого не заслужил. Да и расстроена она вовсе не из-за него.
— Но сейчас-то я здесь. Ты попросила — и вот он я.
— Да. На месяц.
Он сделал медленный, глубокий вдох:
— Я устал, Пэкс. И мне совсем не хочется ругаться.
Колин по-прежнему плохо спал. В этом, по крайней мере, они с ним были похожи.
— И мне тоже не хочется. Прости.
Оба замолчали. Несколько минут тишину нарушали лишь монотонные песенки сверчков. Неспешно плывущие облака то и дело наползали на луну, приглушая ее свет, и казалось, будто кто-то включает и выключает огромную лампу. Пэкстон смотрела в небо и видела в нем отражение собственных эмоций: недолгое счастье сменяется угрюмостью, подобно тому как яркий лунный свет исчезает в пелене туч.
— Ты ведь с Уиллой Джексон пойдешь, да? — не выдержала Пэкстон.
— Надеюсь, — с улыбкой ответил Колин. Он повернул голову и посмотрел на сестру. — А ты с кем?
Не случись того поцелуя, она бы не раздумывая ответила: с Себастианом. Но теперь… В прошлые выходные он вызвался поработать в бесплатной клинике, но сегодня уже вторник, а он все еще молчит. Даже после ее сообщения, в котором она извинилась. Ей было неуютно без Себастиана. Пэкстон не знала, чем заполнить внезапно появившуюся в душе пустоту, ведь он был ее лучшим — и единственным — другом. Но как теперь смотреть ему в глаза? Теперь, когда Пэкстон известно наверняка, что Себастиан не в силах дать ей того, чего она жаждала больше всего на свете? На краткое мгновение девушка почувствовала, что завидует брату, его приятной, ничем не обремененной жизни. Она понимала, почему Колин не хочет возвращаться в Уоллс-оф-Уотер.
— Ни с кем, наверное, — ответила она. — Да и забот на приеме будет столько, что я все равно не смогу уделять своему кавалеру внимания.
— Хочешь, я с тобой пойду? — предложил Колин.
— Ты лучше приведи Уиллу, я хочу поздравить ее бабушку. — Пэкстон замешкалась. — Уилла сегодня была на Джексон-Хилл, ты видел?
— Да. Это я ее пригласил.
Сестра прикусила нижнюю губу.
— То есть вы… общаетесь?
— Ну да. А что?
— Надо полагать, для тебя уже не секрет, что произошло в пятницу?
— Вообще-то, секрет, — ответил Колин. — Я спрашивал ее, но она упорно молчит.
— Так, выходит, ты не в курсе? Совсем ничего не знаешь? — удивилась Пэкстон.
Колин встрепенулся:
— Интересная картина вырисовывается. Что вы от меня скрываете?
— Да так, ничего.
Он вздохнул и поднял лицо к переменчивой луне:
— Вот и Уилла тоже так сказала.
Поздним вечером Себастиан сидел в дальней кабинке обшарпанной закусочной «Счастливые денечки» и неспешно пил кофе — совсем как в те далекие времена, когда он был подростком. Правда, на сей раз он не принес с собой набитый книгами портфель, чтобы читать, пока его не сморит сон.
К тому же одет он сейчас получше, да и глаза не подведены черным.
Его отец постоянно пил, поэтому мальчик старался держаться от него подальше. В детстве двоюродная бабушка часто водила Себастиана в «Счастливые денечки» — единственное место, которое было ей по карману, а подростком он не раз прятался здесь, потягивая малюсенькими глотками кофе и читая библиотечные книжки. А когда глаза слипались от усталости, возвращался домой и засыпал на диване, который стоял на крыльце, — лишь бы не видеть отца и не слышать его брани: тот не упус-кал возможности назвать сына гомиком, а уж если напивался, то это слово просто не слезало у него с языка. А утром Себастиан уходил в школу, где его ожидало почти то же самое.
