Вплоть до прошлой пятницы.
Себастиан глубоко вздохнул, потирая переносицу.
Она была на взводе. Устала. И сразу пожалела о том, что они сделали.
Ну да, все верно. Вот только если Пэкстон и правда жалеет о случившемся, а он хочет обо всем забыть, то почему они сейчас играют в эту игру? Почему она говорит, что ему необязательно сопровождать ее в обществе, как раньше? А он — почему он сам ее избегает?
Наверное, Пэкстон думает, что ей будет сложно сдерживать при нем свои чувства.
А может, все как раз наоборот?
Все это слишком неожиданно. Он-то думал, что, вернувшись, покончит с проблемами, тянущимися из прошлого. Так оно и вышло, вот только их место заняли другие — те, которые, как ему казалось, он разрешил еще пять лет назад.
И Себастиан понятия не имел, что же ему теперь делать.
В этот пятничный вечер Пэкстон не находила себя места. Почему Уилла до сих пор молчит? Вдруг на сегодняшнем свидании она расскажет Колину все, что знает? Ночная потасовка возле магазинчика «Подзаправься!» с участием пьяной Пэкстон, признание в любви к Себастиану и, главное, неожиданная исповедь Агаты — если все это всплывет на поверхность, поднимется нешуточный ажиотаж, а «Хозяйка Голубого хребта» снова окажется в центре скандала, чего Пэкстон сейчас хотелось меньше всего. Подумать только, ее репутация целиком зависит от постороннего, почти незнакомого человека!
Пэкстон подъехала к дому Уиллы и припарковалась за ее джипом. Расправив плечи, она с решительным видом поднялась на крыльцо и постучала в дверь. На улице еще было светло. В воздухе носился аромат свежих овощей, смешанный с резким запахом угля, — кто-то готовил ужин. Дверь открылась. Двух более непохожих друг на друга женщин во-образить было сложно: Уилла — в джинсах и немыслимой рубахе, словно сшитой из множества цветастых носовых платков, и Пэкстон — в бежевом платье-футляре и безупречно гладком пиджаке (она несколько раз в день обрызгивала его особой жидкостью против складок).
— Пэкстон, — удивленно произнесла Уилла. — Заходи.
— Я боялась, что не застану тебя.
Пэкстон вошла в дом, и Уилла закрыла за ней дверь.
— Вечер пятницы я провожу исключительно дома с пылесосом. Чистота — залог здоровья!
Гостья поправила сумку на плече.
— Тогда почему в прошлый раз ты оказалась не дома?
— Была на пикнике, сперва не хотела, но в самый последний момент решила все-таки поехать.
«К счастью для меня», — подумала Пэкстон. И, решив не ходить вокруг да около, тут же выпалила:
— Колин сказал, что спрашивал у тебя, что случилось в прошлую пятницу, но ты упорно хранишь молчание. И о признании бабушки он тоже, судя по всему, не слышал. — Пэкстон перевела дух. — Признаться, я удивилась. Я-то была уверена, что ты всем расскажешь.
Уилла нахмурилась:
— С чего ты взяла?
— По моему опыту, людям обычно доставляет радость наблюдать, как у меня все идет наперекосяк. Уж и не знаю почему.
— Колин был не в курсе, что полицейский расспрашивал меня о бабушке, вот я и решила, что мы с тобой мыслим одинаково. Нам ведь пока точно не известно, что произошло много лет назад, — заметила Уилла.
— Да, ты права, — с облегчением согласилась Пэкстон. — Но думать, будто Джорджи имеет какое-то отношение к этому скелету, — верх абсурда. Мне твоя бабушка всегда нравилась. — И, помолчав, добавила: — А тебе моя — нет, я знаю, но ничего страшного.
Уилла виновато улыбнулась.
Пэкстон с недоумением взглянула на коробки, которых неделю назад здесь не было, и ее взгляд мгновенно приковало платье, наброшенное поверх одной из них. Его украшали бусины, которые сияли, словно крошечные звездочки. Пэкстон подошла к нему и с благоговением, свойственным лишь тем, кто знает истинную силу платьев, дотронулась до ткани.
— Бесподобно! Никак винтаж? Ну точно: платье-бюстье с широким поясом и расклешенной юбкой — такие носили в начале пятидесятых.
Уилла кивнула:
— Сшито в пятьдесят четвертом, кажется. На нем до сих пор все бирки целы. Оно лежало в коробке из магазина. Судя по открытке, которую я нашла там же, это рождественский подарок моей бабушке от твоей. Но бабуля Джорджи так ни разу его и не надела.
