Пэкстон схватилась руками за голову: что это за кошмарный звон?
Послышались чьи-то шаги. В комнату, шаркая и спотыкаясь, ввалилась заспанная Уилла. Хлопковые шорты и майка были измяты, на голове колыхалось пушистое облако волос.
Пэкстон часто казалось, что Уилла похожа на светлоглазых, не по возрасту серьезных детей с очень старых фотографий. Ей не хватало лишь белой муслиновой кофточки, огромного банта и фарфоровой куклы в руках. Рядом с ней Пэкстон всегда было не по себе.
— Я думала, что отключила твой телефон. Он вчера просто разрывался, словно в него сам дьявол вселился.
Она схватила раскладушку Пэкстон (до которой только сейчас дошло, что ее сотовый лежит рядом на кофейном столике) и щелчком открыла крышку.
— Слушаю. — Пауза. — Нет, это Уилла… А кто ее спрашивает? — Тут рука ее, которой она прикрывала глаза от солнечного света, безвольно упала. — Ясно, — пробормотала Уилла и протянула телефон хозяйке. — Это тебя.
Пэкстон осторожно взяла раскладушку. Главное — не делать резких движений, чтобы ненароком не отвалилась голова.
— Естественно, телефон-то мой.
Нахмурившись, Уилла отвернулась и вышла из комнаты. Надо же, какие мы по утрам нервные.
Пэкстон поднесла мобильник к уху:
— Алло.
— Я в домике у бассейна, а тебя здесь почему-то нет. Ты где? — Это был Колин.
Пэкстон посмотрела по сторонам:
— Точно не знаю. Кажется, у Уиллы Джексон.
— Так вот почему она взяла трубку вместо тебя. А что ты там делаешь? — полюбопытствовал Колин.
События вчерашнего вечера вдруг всплыли в ее памяти… Она никому о них не расскажет, даже родному брату. Господи, да если всплывет, во что она вляпалась…
— Ты пробыла там всю ночь?
— Похоже на то.
Колин замолчал, и Пэкстон точно знала, о чем он думает.
— Здесь в гостиной бутылка из-под виски. Ты пьяна?
— Уже нет. И убирайся из моего дома!
Он засмеялся:
— Что там у тебя произошло?
— Так я тебе и сказала.
— Рано или поздно я все равно узнаю.
— Только через мой труп, — прорычала Пэкстон.
— Ладно, проехали. Слушай, я вот зачем звоню: похоже, в том, что касается «Хозяйки Голубого хребта», мое мнение совершенно не авторитетно. Все хотят говорить только с тобой. Давай встретимся в полицейском участке? Мне срочно нужно выяснить, когда снимут оцепление: дерево привезут совсем скоро.
— Понятно. — Пэкстон пыталась собраться с мыслями. — Буду там через час.
Она отложила телефон и обхватила голову руками. Даже волосы и те, казалось, болели. Просидев так какое-то время, она услышала голос Уиллы:
— Как ты себя чувствуешь?
Пэкстон подняла глаза: Уилла протягивала ей чашку кофе и пузырек с таблетками.
— Ты меня спасла, — проговорила Пэкстон.
Эта картина все еще стояла у нее перед глазами: яростный свет фар, визг тормозов — и вот из джипа выходит Уилла, спеша ей на помощь. Пэкстон еще никому в своей жизни так не радовалась.
Уилла пожала плечами:
— Ты просто оказалась в неправильном месте в неправильное время.
— Но почему ты вообще решила за меня вступиться?
Что за странный вопрос?
— Если кому-то нужна помощь — надо помочь, разве не так? Я думала, это девиз вашего клуба. Вы же сами неустанно «трудитесь ради всеобщего блага», — процитировала Уилла текст приглашения.
Вот, значит, как. Для нее спасение Пэкстон было своего рода благотворительной акцией. Может, поэтому Пэкстон чувствует себя так паршиво? Или потому, что точно знает: ни одна из подруг по клубу никогда не стала бы рисковать из-за нее? В Женском общественном клубе предпочитают творить добро на расстоянии. А после каждого доброго дела надевают свои лучшие платья и празднуют. Благо-творительный фонд Осгудов, которым управляет Пэкстон, действительно помогает людям и признания за это не требует. Тогда почему она не бросит клуб? Потому что он — часть истории, наследия ее семьи. Ведь для нее это очень важно.
Пэкстон проглотила несколько таблеток, запила их крепким кофе — желудок немедленно отозвался недовольным урчанием, — и, поставив чашку и пузырек на кофейный столик, искренне сказала:
— Спасибо тебе, Уилла. Спасибо за все. Мне пора. А где моя сумка? — В ее голосе появились панические нотки. — И машина?
В дверь постучали.
