Уилла смотрела на него в изумлении.
— Никто и подумать не мог, что ты способна провернуть такое, а ты им всем показала, что зря остальные тебя недооценивали. И я подумал тогда: раз уж Уилла может быть храброй, то и я смогу.
Я многим обязан тебе. То есть Шутнику.
Уилла покачала головой:
— Эта, как ты выразился, «храбрость» очень дорого обошлась. Меня оштрафовали, чуть не исключили из школы и запретили приходить на выпускной. А моего отца уволили, потому что для своих приколов я тайком брала у него ключи, да еще и раскопала пароли к его компьютеру. Не нужно романтики, Колин. Здорово, что ты нашел свое место в жизни, и я рада, что смогла как-то этому поспособствовать, но и я тоже нашла свое, нравится тебе это или нет.
Она действительно думает, что ее отца уволили? Но ведь тот сам ушел. Это случилось на глазах у Колина, так что сомнений быть не могло. С чего бы отцу скрывать от дочери правду?
Уилла воспользовалась его молчанием и встала.
— Мне нужно работать, — сказала она. — Спасибо за приглашение на юбилей.
— Не передумала? — спросил он, тоже поднимаясь.
— Нет, не передумала. И — предвосхищая твой следующий вопрос — нет, я не собираюсь затевать грандиозный розыгрыш.
— А жаль. Им всем не помешала бы хорошая встряска.
Намеренно не глядя на него, Уилла пошла прочь:
— Это без меня.
Колин смотрел ей вслед. До его ноздрей долетел ее аромат — свежий и сладковатый, напоминающий запах лимона.
— Хочешь, сходим куда-нибудь? — неожиданно произнес он. Промолчи он сейчас — никогда бы себе этого не простил.
Уилла застыла как вкопанная. Девушка за стойкой подняла голову и с улыбкой взглянула на них. Уилла развернулась и быстро подошла к нему.
— Мне кажется, это не очень хорошая идея, — сказала она тихо.
— Я спросил, хочешь ли ты куда-нибудь со мной сходить, а не о том, что тебе по этому поводу кажется.
— А что, есть разница?
— Зная тебя, Уилла, могу предположить, что определенно есть — и огромная.
— Ты собираешься пробыть здесь всего-навсего месяц. Думать, будто за столь незначительный отрезок времени можно убедить меня в том, что я сбилась с пути истинного, довольно самонадеянно, если не сказать смехотворно.
Вот это прозорливость. Похоже, она его раскусила.
— Это вызов?
— Ничего подобного.
Улыбаясь, он направился к двери:
— Увидимся, Уилла.
— Вряд ли я захочу снова тебя видеть, Колин.
А вот это уже самый настоящий вызов.
Все-таки он был прав: прежняя Уилла не исчезла бесследно.
— Ты где это пропадал прошлой ночью? Мама так истерила, — сказала брату Пэкстон.
Она только что вернулась из своего офиса в информационном центре. Вся благотворительная деятельность семейства Осгуд лежала на ее плечах. Они с братом, не сговариваясь, одновременно подъехали к дому. Как все близнецы, они многое делали одновременно, и Колину этого иногда не хватало.
— Прости. — Колин приобнял сестру, и они вместе вошли в дом. — Я не хотел вас расстраивать. Просто нечаянно заснул кое у кого на диване.
— «Кое у кого»? Звучит интригующе, — заметила Пэкстон.
На кухне Нола, их экономка, готовила ужин. Нола жила с ними так долго, что представить «Ореховую рощу» без нее было уже невозможно. Ее семья из поколения в поколение трудилась на Осгудов. Превыше всего Нола ценила хорошие манеры и уважительное отношение, и Колин с Пэкстон никогда не жалели для нее ни того ни другого.
А она, в свою очередь, разрешала им внеурочные перекусы. Колин как раз собрался поискать в холодильнике что-нибудь съедобное, но экономка не-одобрительно цыкнула на него и, вручив молодому человеку только что испеченную булочку, со словами «А ну кыш отсюда!», вытолкала их с Пэкстон из кухни.
Они вышли во дворик. Пэкстон остановилась и, повернувшись к брату, сказала:
— Ну же, выкладывай! На чьем диване ты заснул?
Колин надкусил булочку и улыбнулся сестре. Та улыбнулась в ответ. Ладно, можно и подождать.
Последний раз они встречались почти год назад, когда Пэкстон бросила все свои дела и на целую неделю примчалась к нему в Нью-Йорк, чтобы отпраздновать их тридцатилетие. С каким восторгом она говорила ему, что наконец-то съезжает из «Ореховой рощи»! Но ее планы рухнули — ясное дело, не без вмешательства матери, — и теперь он видел перед собой совсем другую Пэкстон. Без слов было понятно, что она глубоко несчастна. Сестра была по-прежнему красива и держалась превосходно, но слишком уж долго она прожила в этом доме, вместе с родителями, слишком добросовестно тащила на себе все атрибуты истинной Осгуд, и в этом отчасти был виноват сам Колин. Он бросил ее здесь совсем одну. Они оба знали, чего от них ждут, но Пэкстон смирилась, а он — нет. Он жаждал вырваться отсюда и самостоятельно создать нечто совершенно новое, доказав им всем, что на Уоллс-оф-Уотер свет клином не сошелся. Для него, но не для Пэкстон.
