- Вранье небось… - ошеломленно протянул дарнигар.
- Может, и вранье, - охотно откликнулся Эрвар. - Но на себе я это проверять не стану, и Керумику не позволю… И на Черный Кряж не сунусь… - Охотник внезапно посерьезнел, голос его дрогнул. - Во всяком случае, еще не скоро…
- Что это за Черный Кряж? - поинтересовался Аджунес.
- Там мало кто бывал, - сдержанно, без улыбки ответил Эрвар. - Невысокий горный хребет… издали кажется, что он вырезан из плотной черной ткани и натянут на горизонт. Когда наступает ночь, он весь усыпан огненными точками. Там пещеры, много пещер, и те, кто в них живет, разводят костры…
- А кто в них живет? - замирая от сладкого страха, спросила одна из сотничьих жен.
Эрвар печально взглянул на женщину.
- Там живут такие, как я, - мягко ответил он. - Когда-нибудь и я окончу там свои дни.
Он обвел взглядом сидящих за столом.
- Мое ремесло считается самым опасным на свете, но почему? Разве воин и зверолов не рискуют своими жизнями? Разве моряк, сражающийся со штормом, не ближе к Бездне, чем мы с Керумиком?.. Нет, смерть - это не самое страшное…
Эрвар опустил голову. Никто не посмел встрять с вопросом.
- В Подгорном Мире много ловушек, но самая страшная ловушка - это он сам, - медленно продолжал Охотник. - Благосклонны боги к тому, кто, сходив туда два-три раза и оставшись в живых, сумеют остановиться, продать добычу и заняться чем-нибудь другим. Завести трактир, лавку или, скажем, мастерскую… Говорят, такие счастливчики бывали, хотя сам я не встречал ни одного. Мне ли не знать, какой ласковой пиявкой присасывается к человеку Подгорный Мир, если сразу не убьет. Ни женщины, ни игра, ни вино не заглушат в ушах его проклятый беззвучный призыв. И однажды понимаешь, что край, где ты родился и рос, чужой для тебя, начинаешь им тяготиться, все чаще уходишь за Порог, возвращаясь лишь для того, чтобы сбыть добычу… хотя деньги тебе уже не нужны, нет от них ни радости, ни пользы, а Подгорный Мир понемногу делает свое дело: изменяет тебя так, что в конце концов перестаешь быть человеком… и сам знаешь, что среди людей тебе уже не место… и навсегда уходишь туда, в пещеры Черного Кряжа. Так ушел когда-то мой учитель, так уйду и я. И если мы с ним там встретимся, один из нас убьет другого… даже если мы сумеем друг друга узнать…
И закончил словами негромкими и страшными:
- Знаю, некому будет сложить для меня погребальный костер… но, наверное, это уже и не понадобится той новой, изменившейся душе…
Эрвар замолчал, горькая складка легла у его губ. Напряженная тишина свела над столом широкие рукава своей мантии. Потерянно молчали люди, с детства твердо знающие, что высшая ценность во всех мирах есть человеческая душа. Керумик сидел бледный и серьезный, устремив перед собой суровый, упрямый взгляд.
И тут заквохтала одна из сотничих:
- Значит, Подгорные Людоеды - это бывшие Охотники?
Нелепый вопрос разрушил строгое очарование этого мгновения. Эрвар оскорбленно вскинул голову и с трудом удержался от резкости.
- Что ты, что ты, почтенная, храни тебя Безликие! - воскликнул он с преувеличенной любезностью, которая была хуже пощечины. - Людоеды - это дикое племя, которое испокон веков живет в Подгорном Мире!
И, подчеркнуто отвернувшись от дурехи, объяснил Хранителю:
- Подгорный Мир меняет душу людей, а внешность - далеко не всегда. А что до Людоедов, так был у меня приятель, который нарочно за ними следил: хотел узнать о них побольше, сдружиться и наладить меновую торговлю. Но отступился, когда узнал, что в неудачные для охоты месяцы матери съедают своих детенышей. Понял мой дружок, что мы с Людоедами очень разные и дела с ними вести не стоит. Впрочем, его потом все равно сожрали, того приятеля.
- Я вчера убил одного Людоеда, - не удержался Орешек. Сказал он это небрежно, словно Людоедов убивал по две-три морды в месяц, а этот попался особо крупный, только потому о нем и стоит рассказывать…
Эрвар тут же забыл о слушателях, напрягся, взгляд сделался цепким:
- Умоляю высокородного господина удостоить нас рассказом! Где? Когда? Как?..
И высокородный господин удостоил его рассказом, еще как удостоил! Ни один актер аршмирского театра не уступал Охотникам в умении держать публику в трепете и восторге. Слушатели оцепенели, задыхаясь под властью его чар. Даже слуги, которые собирались заменить опустевшие кувшины на полные, застыли в дверях с разинутыми ртами.
