– Разумеется, – ответил командор.
Адепт опять прокашлялся и попросил уточнить, так, для интереса, потому что он наследственный монархист, впитавший с молоком матери…
– Все вы знаете, – сказал да Риальто, – что первый и единственный король Аквадораты, коварно лишенный жизни алчными беспринципными людьми, носил прозвище Безземельный?
Многие не знали, это было понятно по приглушенному ропоту. Я высокомерно осмотрелась. Неучи! О том, что мне самой королевское прозвище недавно сообщил экселленсе, как-то подзабылось.
– А почему он был Безземельный? – вопросил оратор.
– Потому что у него не было земли? – донеслось из задних рядов.
Предположение показалось мне логичным, но со всех сторон раздалось шиканье.
Командор переждал унижение выскочки и продолжил:
– Древняя аквадоратская легенда гласит, что владения Теодориха ушли под воду после договора, заключенного с морем. Теперь же, именно теперь, когда лихая година на пороге, королевский остров воспрянул, чтобы служить доказательством…
– Минуточку, – перебил гнусаво какой-то брат из первых рядов. – Остров – это прекрасно. Подразумевается, что тот, кто владеет им, является наследником покойного величества по прямой линии? Тогда это море? Ведь остров, по договору, перешел ему.
– Море – это вода, – сказал командор.
Это тоже показалось мне логичным, и никто не посмел шикать.
– Море – вода, остров – суша. Остров показался из воды, значит, морю принадлежать перестал.
– Значит, – гнусавил вопрошающий, – быстрый и ловкий нотариус может оформить права владения тому…
– Нет! У острова есть владелец, и он станет королем!
Кто-то спрашивал координаты, кто-то – имя владельца, шум многих голосов дробился под сводами.
– Зачем ты пришла? – зашипели мне на ухо. – Теодориха Безземельная!
– Уймитесь, брат Черпальщик. – Князь приобнял меня за плечи. – Моя дама не может вам ответить.
Я очень даже могла. Могла выплюнуть идиотскую держалку и сообщить этому стронцо зачем. Но экселленсе прижал мою маску ладонью.
– Не может ответить вам и не должна показывать лица прочим.
– Где она шаталась?
– Она была больна и несколько недель находилась между жизнью и смертью.
Чезаре выругался, я грызла держалку, ладонь вампира оставалась на моем лице поверх маски. С одной стороны меня прижимало к мраморно-холодному боку Лукрецио, с другой – обжигал разгоряченный Чезаре. Между жизнью и смертью? До сих пор, кажется, там нахожусь.
– С меня довольно, – сообщил дож в пространство. – Просто довольно. Я по горло сыт этими мелочными, убогими мышиными войнами.
И, расталкивая толпу локтями, удалился. Рослые братья, военную выправку которых не могла скрыть мешковатость балахонов, следовали в его фарватере.
– Он сыт? – прошелестел едва слышно экселленсе. – Тогда каково мне?
– У вашей дамы инфлюэнца? – встревоженно спросил Пассерото. – Вы сказали тишайшему… брату Черпальщику… что ваша дама больна.
– Это действительно может быть заразно, брат Восьмой канцлер. Мне, по понятным причинам, болезнь не страшна, но вы…
И синьор дворцовый управляющий тоже заработал локтями, расталкивая соратников.
А потом начались хоровые песнопения. Про лихую годину на пороге и про дивный новый мир. Меня мутило от отвращения, от обиды на Чезаре, от жалости к нему, и я едва дождалась благословенного мига, когда собрание закончилось и братья-сестры небольшими группками стали расходиться.
– Ни в чем более нелепом мне участвовать доселе не приходилось, – сказала я, отплевываясь, когда мы с князем выбрались на поверхность. – Нелепом и постыдном. Какая, кракен всех раздери, лихая година?
– Война.
– С кем?
– Да с кем угодно. Вокруг бушуют конфликты, страны, континенты и империи сражаются за территории, лишь в Аквадорате десятилетиями царит безмятежность.
– Потому что мы предпочитаем договариваться!
– И можем себе позволить самую сильную армию.
– И поэтому, – вздохнула я. – Лукрецио, вы старый и мудрый, объясните мне, зачем нам король?
– Во-первых, – вампир предложил мне руку, и мы принялись прогуливаться по пятачку брусчатки, – это красиво.
– Вас укусить? – предложила я с улыбкой.
– Во-вторых, – улыбнулся он, – король нам не нужен, нам нужно взобраться на вершину, столкнув в пропасть гадкого выскочку Муэрто. Вы поняли, о каком острове шла речь, Филомена?
